— Кто ж знал, что на нас нападу? — пробормотала муза. — Нас поджидали.

— Тебя, — проговорила я с нажимом. — Тебя, Руся, поджидали. Никто не знал, что я буду рядом. Никто не мог знать, что я повезу тебя домой.

— Значит, тебя тоже могли караулить, — начала соображать Ниса. — Здесь, под домом.

— Да, могли, — согласилась я. — И тогда всё закончилось бы еще плачевнее. Потому что район у меня новый, еще не обжитый, на окраине города. В доме занято меньше половины квартир. Малолюдность очень удобна для тех, кто хочет вырвать тебе сердце.

— Что будем делать? — глаза Руси испуганно округлились, а на шее мелко-мелко забилась жилка.

— Искать, — твердо решила я. — Искать тех, кто убивает девушек. Уже очевидно, что к этому причастны оборотни.

— Ну, допустим, найдем, — решительно выпрямилась муза. — А потом что? В обычную тюрьму убийцу или убийц не посадить, хотя бы потому, что все это будет очень трудно объяснить суду. Да и обычные решетки оборотням не помеха.

— Сообщим в Совет, — предложила я. — А они вызовут Летучий Корпус.

— Связываться с корволантом то еще удовольствие, — недовольно скривилась Руся. — Ты знаешь, кого туда набирают.

Я утвердительно кивнула. Летучим Корпусом именовался спецотряд, которым руководил Совет. И если в Совет набирали по одному представителю от каждой магической расы, то на службе в Летучем Корпусе состояли самые опасные, самые жестокие, самые изощренные убийцы. Головорезы в буквальном смысле этого слова. Совет нами правил, Летучий Корпус убивал тех из нас, кто нарушил закон. Законов было немного, но имелось два ключевых правила. Первое — убивать своих нельзя. Второе — убивать людей вне санкций Совета тоже нельзя.

— Знаю, но выбор у нас не большой. Или мы находим преступников и сдаём их Совету, или наблюдаем за тем, как количество трупов в городе растет.

— Думаешь, это продолжится? — встрепенулась Ниса.

И я рассказала подруге об еще трех убийствах, включая смерть управляющей бара.

— Лидия могла умереть от естественных причин, — сдержанно высказалась Руся. — Нет вообще никаких доказательств, что она причастна к этой истории.

— Доказательств нет, — вынуждена была признать я. — Но она умерла сразу после того, как мы сообщили ей, что пришли с вопросами о её убитой подчиненной. Надеюсь, в убийстве Ольги Егоровой никто не сомневается?

Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать на него никто не спешил.

Глава XVII

— Она могла перенервничать, — предположила Руся. — Я про Лидию. Сильный стресс способен спровоцировать всё, что угодно, плоть до остановки сердца.

— Не думаю, что здесь именно тот случай, — покачала я головой. — Она поговорила с нами, попросила подождать и пошла звонить кому-то по телефону. И в процессе разговора умерла. Даже если у неё вдруг остановилось сердце, что такого можно сказать человеку, чтобы его организм не выдержал нагрузки и сдался?

— Ты думаешь, она на самом деле что-то знала и прежде, чем рассказать это нам, хотела с кем-то посоветоваться? А дальше произошло что-то, из-за чего она умерла?

— Она определенно что-то знала! — стукнула я ладонью по столу. — Если не всю правду про убийство Егоровой, то какие-то подробности точно. И именно эти знания её и убили. А может быть, Лидия не только про бывшую официантку что-то знала, но и про Элли. Город-то у нас не такой уж большой, а Ивановская была певицей и выступала в барах. На этой почве могли и познакомиться.

— Как ты сказала её имя? — вдруг спросила Ниса, молчавшая до сего момента.

— Лидия, фамилию не знаю, — ответила я угрюмо.

— Григорьева, — подсказала Руся и на мой немой вопрос пояснила: — Видела бейджик у неё на столе с именем, фамилией и фото.

— Нет, — мотнула головой наша блондинка. — Не её, а вторую погибшую девушку, которая была младшей сестрой знакомой Макса?

— Фамилия — Ивановская, а по поводу имени, там путаница какая-то. Сестра называла её Элли, но в документах она как-то иначе записана. То ли Элизабет, то ли Елизавета.

— Да, точно! — подскочила Ниса с места. — Ивановская! Елизавета Ивановская!

В моей маленькой, светлой и с любовью обставленной кухне повисла могильная тишина.

— Я знаю её, — вдруг тихо промолвила Ниса, медленно села обратно и подняла на меня ошарашенный взгляд. — Я знаю Елизавету Ивановскую.

— Что? — выдохнула я, не моргая и не сводя глаз с подруги. — Что ты сказала?

— Я сказала, что знаю её, — уже более уверенно произнесла Ниса.

— Откуда?

— Мы ходили в один и тот же спортзал, — быстро выдала Ниса совсем не то, что я ожидала услышать.

— А ты раньше не могла сказать? — процедила я, ощущая, как внутри закипает злость.

— Так я раньше и не знала! — беспомощно развела руками банши. — Откуда я могла знать, что тебе интересно с кем я в зале потею!

— Так, — придвинулась я к столу. — А теперь медленно, обстоятельно и по порядку.

— Ну, вы же знаете про наши традиции? Я имею ввиду мероприятие, которое у нас проходит осенью, — неуверенно начала рассказывать Ниса. Мы с Русей синхронно кивнули, да, мы знали, что каждый год в первое воскресенье осени в клане банши, к которому принадлежала Ниса, проходили состязания.

По сути, это были бои, в которых обязан был принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям банши, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши — страшный позор. Клан — это семья, а семья — это всё. Потребность в принадлежности к своей группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок, а потому не удивительно было, что именно семья и её поддержка ставились во главу угла.

Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считается окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная — потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна вступить в другой клан, доказав свою состоятельность в битве победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив уже в своей личной серии битв. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.

Усердные спортивные тренировки — обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда мне становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависит вся её жизнь.

— Так вот, я решила сменить спортзал, — продолжила Ниса с печальным вздохом. — Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время сильно увеличилось количество людей. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать, к тому же помещения там маленькие, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое, место еще не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.

— Так, и? — попыталась я вникнуть в рассказ.

— Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгода занятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих узкоглазых коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась еще до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула, так как супруг у неё — человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну и так получалось, что в зал добиралась уже за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя — её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два — два с половиной. А она там, вообще, как будто жила, но на рьяную культуристку похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени — фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.