- Да я просто помочь хотел, – и ресницами через смешные очки хлоп-хлоп.

Я выскакиваю из купе, щеки пылают, хочется рыдать и рвать на себе волосы.

Глава II. Обида

- Ой, девушка, да зачем вы сами несете, я бы пришла забрать, – растянула улыбку проводница.

Я прошлась по узкому коридору и остановилась у окна. Там, за стеклом, во всю хлестал ливень, из сгустившегося мрака вылетали крупные капли. Возвращаться в купе не хотелось. Прошло три года. Все забылось. Вот только после обиды, нанесенной Ярославом, отношения с парнями совсем не клеились. Я отшивала претендентов еще на подходе, сохраняя душевное спокойствие. Родители думали, что дочь повернута на учебе, и только одобряли, Женька о чем-то догадывалась, но расколоть сестру не сумела. Вот книжки про «любовь» стала подсовывать, наверное, думает, что у меня страх перед противоположным полом или комплексы.  Да лучше б страх был, меньше глупостей бы наделала!

Это была наша первая подработка вожатыми на море. Мне достался отряд семи – восьмилетних детишек. Я подтирала им носы (в прямом смысле этого слова), учила стирать носочки и трусики, водила парами в столовую и на пляж, а вечером рассказывала сказки и успокаивала очередные всплески: «А я к маме хочу». Кто, вообще, таких маленьких детей так далеко одних отправляет? Мои однокурсники стояли на старших отрядах, и их главными проблемами были – курение подопечных за корпусом и ночные гуляния. Тоже не сахар, но у них хотя бы было свободное время. Они прыгали на дискотеках, грелись на солнышке, играли в любовь и крутили романы. Я же как курица-наседка водила свой выводок, ничего не замечая вокруг.

В напарницы мне досталась «амеба» Лиля, доверять которой детей было не только опасно, но даже преступно, она была моим двадцатым ребенком. Лилька сохла по звукооператору лагерных мероприятий. Этот высокий загорелый блондин уже работал на Краснодарском телевидении, правда пока на подхвате, а во время отпуска подрабатывал по лагерям, совмещая отдых на море с заработком. Лиля, с тоской в глазах, крутилась рядом с летним театром, подавала Ярику (да, это был он) провода, носила ему булочки и кофе, и вздыхала, вздыхала, вздыхала… А работала я.

В принципе, у меня получалось, я как младшенькая в семье и не думала, что смогу в восемнадцать лет стать многодетной мамкой. Но однажды мне влетело от самого начальника лагеря, он надумал проинспектировать пляж и заметил, что я одна с отрядом, а по нормам должны быть оба вожатых. Дядька орал на меня, топая большими ножищами, грозил увольнением, напомнил норматив – один взрослый на десять детей и напоследок назвал вертихвосткой, не соблюдающей технику безопасности. Вот тебе и благодарность за самоотверженный труд!

Доставив детей в корпус и попросив однокурсницу приглядеть за моей «бандой», я рванула на летнюю площадку. Ярик готовил вечернюю дискотеку, Лиля привычно крутилась рядом. Я фурией накинулась на обоих, вернее с Лилей говорить было бесполезно, досталось в основном Ярику:

- Сколько вам лет? – сверкнула я на него гневным взглядом.

- Двадцать четыре, – изумленно произнес он, разглядывая ворвавшуюся ураганом пигалицу.

- В двадцать четыре уже надо соображать, что на отряде два вожатых, – я показала козу из двух пальцев, – два. Почему вы не поинтересуетесь у своей девушки, где ее рабочее место, и почему она все время крутится здесь, а не со своим отрядом?! Мне сейчас от директора лагеря по самые уши досталось, а за что? Я работаю как проклятая, день и ночь с детьми, и всего-то нужно – сводить отряд на пляж вдвоем. Один раз в день вывести детей, это разве сложно?! – кажется я еще что-то там орала, размахивая руками.

- Быстро на отряд! – рявкнул парень на Лилю.

Она секунду стояла, хлопая ресницами, а потом пулей вылетела из театра. Я развернулась следом за ней.

- Подождите, – остановил меня мягкий немного взволнованный голос. – Вы не так все поняли, она не моя девушка. Она сама вызвалась помогать. Я думал, она дочь кого-то из администрации и ей просто делать нечего.

- А вам нравится, когда вокруг вас девочки крутятся? – хмыкнула я, разглядывая белобрысого Аполлона, тогда он не носил очков, наверное, у него были линзы.

- А вы прямо крапива, обожжете и не заметите, – проворчал он. – Меня Ярослав зовут, а вас?

- Яна Крапивовна, – огрызнулась я и убежала.

Теперь Лиле вход в театр был закрыт. Она жутко обижалась и все равно демонстративно ничего не делала. «Да и пусть, главное, чтобы начальник лагеря видел, что нас двое».   

Зато Ярика я стала замечать везде. Купаться он приходил на пляж одновременно с нашим отрядом и даже гонял с моими мелкими в футбол. В столовой обслуживающий персонал обычно сидел в отдельном зале, но Ярослав подсаживался недалеко от наших столов. Во время тихого часа как бы случайно проходил мимо окон. «По Лильке тоскует», – злорадно думала я.

Первый законный выходной я решила съездить на рынок и накупить родным полезных сувениров: чего-нибудь южного, вкусненького и сладенького. Каково же было мое удивление, когда я заметила, что Ярик тоже болтается по рынку. Приметив в толпе знакомую высокую фигуру, я развернулась, чтобы незаметно слинять, тем более что варенье и рахат-лукум уже оттягивали ручку пакета.  Обежав круг, я тенью выскользнула из бокового выхода.

- Давай помогу, – раздался за спиной знакомый голос.

Ярик подхватил мой пакет и уверенно зашагал в сторону парковки.

- А мне на остановку, – догнала я его.

- Тебе же в лагерь?

- Да.

- На машине поедем.

Он распахнул передо мной дверцу старенького жигуленка.

- Княгини на старых клячах ездят? – заиграла на его щеке озорная ямочка.

- Не знаю, но для вожатой вполне, – села я на сиденье, разглаживая складки сарафанчика.

«Все лучше, чем в маршрутке», – подумала и о-о-очень ошиблась.

Ярослав оказался джигитом в худшем значении этого благородного слова. На очередном скоростном вираже по серпантину, я закрыла глаза и судорожно стала вспоминать бабушкины молитвы. Ярик что-то там бубнил про красоты Кавказа, а мое бойкое воображение уже рисовало как мы на очередном повороте вылетаем в пропасть.

- Ян, тебе плохо? – наконец, джигит обратил внимание на пожухлую спутницу.

- А можно чуть потише ехать? Я боюсь, – честно призналась я, приоткрывая глаза.

- Извини. Выпендриться перед тобой хотел, что водитель хороший.

Машина поехала гораздо тише и плавнее, Ярик покраснел до корней волос, чувствуя вину, а я… влюбилась, вот как-то так глупо, окончательно и бесповоротно.

Он долго еще извинялся, таща за мной пакет до корпуса. Я, тоже смущаясь, сказала, что не сержусь. Лиля, видевшая наше прощание в окно, встретила меня испепеляющим взглядом, оказывается и амебы умеют злиться. Да плевать.

В свой законный свободный вечер я пошла на дискотеку.

- Этот танец я посвящаю самой красивой девушке на свете, – в микрофон раздался мягкий голос Ярика.

Полилась чарующая музыка. Сам Ярослав вынырнул внезапно из толпы и пригласил меня танцевать, и всем стало понятно, кто эта самая красивая девушка. Было и неловко, и приятно, и волнительно. Он держал меня бережно, аккуратно, словно я хрупкая статуэтка, а я боялась поднять глаза и посмотреть ему в лицо.

- Мне надо идти работать, – прошептал он, отпуская меня раньше, чем закончилась песня, – давай после погуляем.

- Хорошо, – выдохнула я.

Мы встретились после дискотеки под черным кипарисом.

- Я ногу растер новыми кроссами, – пожаловался Ярик, – давай зайдем ко мне, я переобуюсь.

Жил он как белая кость: отдельный номер, санузел с душевой, телевизор и маленький холодильничек. Буржуйство. Ярик скинул кроссовки и носки, у него действительно на пятках были кровавые мозоли.

- А у меня пластырь есть, – вспомнила я, тоже постоянно сталкивавшаяся с этой проблемой.

- Моя спасительница чаю не хочет? У меня чайник есть.