— Половина восьмого, — заметила я. — Что-то не очень они спешат подтягиваться.

— Да уж, — тяжело выдохнул парень, отставляя стеклянную тару и бросая на стойку белое полотенце. — И видимо уже не подтянутся. Слухи разлетаются быстро.

— Ты об убийстве? — понизила я голос, а после подошла и оперлась о стойку напротив бармена с видом человека, обожающего сплетничать.

— Ты из полиции? — мигом ощерился он.

— Нет, — состряпала я милую улыбку. — Я работаю на частное лицо.

— И что этому частному лицу надо? — парень занял оборонительную позицию, явно не стремясь к диалогу.

Я выпрямилась.

— Он хочет узнать, как погибла Ольга Егорова, — а после доверительно дополнила: — И готов за это заплатить. У тебя ведь сегодня не получится заработать чаевые, верно? Бар почти пустой. А скоро по городу разлетится слушок, что здесь прямо на рабочем месте умер человек. Народец у нас суеверный и, я уверена, мрачные новости многих отпугнут.

— Наш контингент не из пугливых, — хмыкнул бармен и быстро оглянувшись назад, кивнул мне, призывая следовать за собой.

Я вновь подхватила под руку растерявшую интерес к происходящему подругу и нырнула за притаившуюся в углу неприметную дверку.

Дверь скрывала вход в полутемный коридор, подсвеченный лишь одной болтающейся на тонком проводе слабой лампочкой, и такой узкий, что нам троим идти пришлось гуськом. И не только потому что застройщик, очевидно, предполагал, что по коридору будут ходить исключительно таксы, но и потому что место вдоль стен занимала всякая всячина — коробки, сломанные стулья, какие-то пакеты, коробки и прочее.

Пройдя несколько метров прямо и повернув направо, бармен с силой толкнул тяжелую железную дверь. И мы оказались на улице.

— Это задний двор, — проговорил парень, усаживаясь на деревянную самодельную скамейку и вытаскивая из кармана брюк пачку сигарет. — Нас здесь не найдут, про это место знают только свои.

— А своих осталось не так уж и много, да? — хмыкнула я, присаживаясь рядом. Фируса отошла в сторону так, чтобы на неё не летел дым. В разговоре она явно не желала участвовать.

— Да уж, — выдохнул бармен клубы густого дыма. — Мрут как мухи, то Ольга откинулась, теперь вот Лидка на тот свет уехала.

— Об Ольге что можешь рассказать? — тут же ухватилась я за его слова.

Парень затянулся, покосился на меня с недоверием и сказал:

— Бабки вперед.

Я пожала плечами, мол, как скажешь, и полезла в сумочку. Вынула две купюры крупным номиналом, которые исчезли из моих пальцев мгновенно, словно их и не было.

— Меня, кстати, Андрей зовут, — сквозь зажатую в зубах сигарету представился парень, пряча деньги поглубже в карман.

— Диана, — кивнула я, намеренно чуть исказив своё необычное имя. — А это Фира.

— Фира? — удивился бармен.

— Ага, имя такое, древнеславянское, — пояснила я сухо. — Родители у неё староверы из сибирской глубинки.

Фируса, чья семья сплошь состоит из коренных мегаполиса, эмигрировавших из Франции в конце девятнадцатого века и никогда не бывавших в Сибири, удивленно округлила глаза, но ничего не сказала.

— Ну, что, Андрей, деньги ты получил, теперь рассказывай.

— А что рассказывать-то? — парень потер шею, отогнув белый воротник рубашки, и я увидела татуировку на шее — оскалившаяся волчья морда.

— Что знаешь, то и рассказывай, — распорядилась я, отводя взгляд от татуировки и делая вид, будто ничего не видела.

— Может, ты вопросы задавать будешь? — предложил парень, выдав недовольную мину. — Мне так проще будет.

— Хорошо, — не стала я препираться. — Ольга Егорова, что ты о ней знаешь?

— Да ничего особенного. Девчонка как девчонка, особыми талантами не блистала, но и полной дурой не была. Нервничала много, но оно и понятно, вывозить постоянно на себе и работу, и учебу нелегко.

— Конфликты у неё были в коллективе? — задала я следующий вопрос.

— Как у всех, — безразлично выдохнул очередную порцию едкого дыма парень. Фируса сделала еще два шага назад, и я бы с удовольствием сделала тоже самое, но приходилось терпеть. Задавать вопросы человеку, стоя от него за километр было бы странно. — С кем-то ругалась, с кем-то мирилась. Но больших ссор я не припомню. Так, бывало, официантки сцепятся по мелочам, но это быстро забывалось. Работа у нас специфическая, видеть перед собой пьяные морды каждый день не каждый выдержит. Уже через полгода появляется стойкая ненависть ко всему человечеству. Поэтому все старались работать без дополнительных драм.

— Ольга начинала простой официанткой, а доросла до администратора, — проговорила я, старательно сдерживая кашель и наблюдая за тем, как потушив один окурок, парень тут же потянулся за второй сигаретой. — Как к этому отнеслись остальные?

— Да нормально отнеслись, — Андрей прикурил, затягиваясь. — Это только на первый взгляд кажется, мол, ой, начальственная должность, зарплата выше, можно всех строить. А по факту, геморроя там столько, что уже никаких денег не надо. Администратор приходит раньше всех, уходит позже всех. Каждую неделю проводит инвентаризацию. Если где чего не хватает, бокала там или двух тарелок — выплачивает из собственного кармана. Еще и за персоналом надо следить, чтобы никто деньги из кассы не спёр, клиента не обидел, на работу вовремя вышел.

— И как, Егорова справлялась?

— Ну, — неопределенно протянул парень. — Она была не самой лучшей кандидатурой на эту должность. Слишком мягкая, слишком добрая. Всем было очевидно, что из неё сразу же все начнут веревки вить. В коллективе как в стае, дашь слабину — тут же загрызут. Но при всей своей мягкости Лёша дурой не была, и всё прекрасно понимала, а потому спину прикрывала, как могла.

— Лёша? — недоуменно прервала я парня, переспросив.

Андрей грустно усмехнулся.

— Это мы так Ольгу называли. Наташка, подруга её, звала Егорову постоянно Оляшей. Ну, постепенно все это подхватили, а потом Оляша сократилась до Ляши. Но выговаривать это было трудно и очень скоро Ольга превратилась в Лёшу.

— Кстати, об этом, — вставила я. — Подруга Ольги, Наталья, где она?

— Да хрен знает, где её черти носят, — зло сплюнул бармен на землю, чем едва не вызвал у Фирусы приступ рвоты. — Должна была сегодня вечером выйти, но за пятнадцать минут до начала смены позвонила Лидке и сказала, что заболела. Но скорее всего, забухала.

— И часто это с ней?

— Точно не скажу, я с ней не пил ни разу. Но в последнее время она сама не своя, — парень метко зашвырнул второй окурок в урну, стоящую метрах в пяти от нас и сунул руки в карманы. — Как Лёша погибла, так у Натки начало крышу сносить. То пьяная явится, то смену прогуляет, то на клиентов наорет. Даже сама с собой разговаривать начала. Я несколько раз видел, как она бормотала что-то себе под нос.

— Раньше она такой не была?

Андрей пренебрежительно скривился.

— Да она у нас в принципе полётная.

— В смысле?

— В смысле, постоянно в каких-то облаках витает. То заказ полностью не запишет, то принесет не то, что просили. То вообще забудет, что у неё посетители в зале сидят. Ей клиенты замечания делают, а она только стоит и улыбается, как блаженная. Девчонку бы уже давно с работы поперли, но Лёша за неё постоянно вступалась. Она во многом из-за Натки и согласилась на должность админа перейти, чтобы подружкины косяки прикрывать. А недавно вообще учудила, взяла и на клиента воду вылила, целый кувшин. Я думал, Лидка её на клочки порвет. Но нет, побледнела, зубы сцепила и отправила к врачу, за таблетками.

— Сейчас Ната где?

— Ну, блин, я с ней не живу, откуда мне знать, где эта балбеска шляется! — воскликнул Андрей. — Ладно, у вас все? Мне работать надо.

— Последний вопрос, — поднимаясь со скамейки следом за парнем, сказала я. — Адрес, где Наталья живет, знаешь?

— Знаю, где они с Лёшей вместе квартиру снимали. Но там ли она до сих пор или нет, мне не известно, — предупредил Андрей и продиктовал: — Улица Киевская, дом сорок восемь, квартира шестьдесят пять.