— Давайте пушкой в него шмальнем! — послышался неуверенный голос из-за спины.

— Еще по воробью пальни, — Стефан лихо спрыгнул с коня, медленно вынул саблю, тяжело выдохнул и… пошел на зверюгу.

— Господарь, ты что делаешь?! — заорали сразу несколько голосов. — Давай мы!

Казаки тоже быстро начали спешиваться.

— Сам! — рявкнул Стефан.

— Ну, уж нет, — рядом с ним, упрямо сжав губы, пошел Михась.

— Сказано, сам, — раскрытой ладонью остановил его Стефан. — Уйди, тебя загрызет.

— А ты, значит, не такой вкусный? — хмыкнул Михась, но все же остановился.

Двести воинов замерли, уставившись на своего чокнутого вожака. «Ну, что, смерть мне пророчишь, а я еще поживу, я на тот свет не спешу, здесь еще много чего можно посмотреть», — глазами заговорил Стефан с болотником, двигаясь мягко, по-кошачьи. Болтник зарычал сильней, оголяя острые желтые клыки, в нос ударил мускусный запах зверя. «Рычи, рычи, я тебя не боюсь. Я там сяду господарем, своего не упущу». Шаг, еще шаг. Болотник чуть прыгнул в сторону соперника, щелкнув при этом пастью. Позади Стефана послышался вал из вдохов. «Да помню я эту побасенку, если убить болотника, можно стать, кем пожелаешь. Только мне и самим собой быть хорошо, понял? Я оборотнем не собираюсь становиться. Ты же для этого сюда пришел? А мне твоей крови не надобно, прочь ступай!»

Стефан сделал широкий выпад, размахиваясь саблей… Болотник прижался к земле, попятился и, прыгнув под ближайший куст подлеска, сгинул. За спиной Стефана пробасил одобрительный гул двух сотен глоток, заглушающих недовольное бурчание Михася:

— Дал Бог безголового господаря. Ой, хлебнем до краев.

Глава VI. Грамоты

Дозорные не вернулись. Их прождали на лесной поляне до полудня, минули все сроки, солнце давно вскарабкалось на вершины елей, а разведчиков все не было и не было. Сегодня дозор повел самый осторожный из пластунов Власий. Если он до сих пор не возвратился, значит что-то случилось. Не хотелось думать о худшем. Заплутать или позабыть о времени опытный вой не мог. Что дальше? Перед Стешкой стоял выбор: послать еще один дозор или двинуть всем отрядом, исполчившись.

— Там что? — указал он проводнику в направлении, где сгинули его люди.

— Болото, — шмыгнул носом Генусь, — но тропа хорошо видна, и на телеге проехать можно.

Стефан медлил. Ковальский отправил с ним только молодых неопытных шляхтичей, от которых не стоило ждать дельного совета, а старые обветренные в боях ратные были всего лишь простыми воинами, не пристало господарю всякий раз опускаться до совета с простолюдинами. Выбор надо было сделать самому и ответственность взять только на себя. Тем более, что после столкновения с болотником, Стешку и за глаза стали именовать господарем. До этого он для своих новых воев был всего лишь «наш господарик», казачки посмеивались над его любованием непривычной одеждой и излишней восторженностью, снисходительно кивая на молодость вожака. Но выпад против хищной зверюги все изменил. «Отчаянный чертяка», — летело за спиной, а он и сам не мог объяснить, что его толкнуло в тот миг вперед. Но теперь надо было соответствовать, закрепить, дожать… Решиться. «То, что мне по недогляду дали, лишь раз дается, другой возможности не будет. Упустить нельзя!»

— Еще подождем? — вывел его из мрачной задумчивости Михась.

— Нет, выступаем, — поднялся с охапки лапника Стефан.

— Так может еще один дозор? — осторожно предложил денщик.

— Лучше Власа не было. Людей терять не хочу. По коням, броню надеть, сабли долу, стрелы наготове! Пушкарю приготовиться, — Стешка раздавал приказы уверенным, до гранита твердым баском, но дернувшееся веко все же выдавало волнение.

«Спокойно, Стефанку, спокойно. Ехать надобно», — твердил себе молодой господарь, потряхивая рубиновой серьгой — знаком королевского наместника.

Дозорных нашли недалеко, за холмом у черного верстового камня. Они лежали рядком прямо на дороге с ежами стрел в груди. Стефану бросились в глаза умиротворенно-спокойные лица с остекленевшими очами, взирающими на сизые кучевые облака, словно казачки устали, прилегли, да и замечтались каждый о своем. Стало нестерпимо горько. Была ли в гибели дозора вина Стефана? Они выполняли свою работу — пробить отряду безопасный путь.

Воины со скорбным видом стащили шапки и стали осенять себя распятьем, не забывая вертеть головами по сторонам. Может там, за болотными кочками уже лежат лучники для новой атаки? Враги, переигравшие Власия, — сущие духи трясины, угроза почище болотника нависла над чужаками.

— Господарь, здесь послание, — склонился над телом предводителя дозора седовласый казак.

На одной из стрел действительно болталась записка на куске бересты.

— Читай, — приказал Стефан.

— Я не разумею, — виновато развел руками воин.

— Михась, прочти, — кивнул господарь своему денщику.

Михась надулся важной птицей, с чувством превосходства посмотрел на неграмотного казака и начал читать, заикаясь, и по слогам:

— До-о-об… до-об-роб… Да понапишут мелко, ничего не разберешь. Добро, — радостно выдохнул Михась, осилив первое слово. — добро пож-ж-ж…

Стефан нетерпеливо выдернул у денщика записку:

— Кто-нибудь мне сможет нормально прочесть или нет? — потряс он берестой.

— Так, мелко написано, — пробубнил Михась, — очи где купить?

Один из молоденьких шляхтичей, пан Яков Баньков, сильно краснея, протянул было руку, чтобы забрать у Стефана бересту, но тут раздался хриплый голос охотника Генуся:

— А нешто господарь сам грамоте не обучен?

И все лица разом оборотились на Стефана, даже те, кто до этого зорко следил за округой.

— Я вам не писарь — самому читать, — надменно произнес Стефан, всовывая записку Якову, вот не нравился Стешке проводник, совсем не нравился, морда пшоничская. — А ты, охотничек, лучше скажи, чьих это рук дело, али не ведаешь?

Нападение, оно завсегда — лучшая защита.

— Чего там ведать, Болотный Вепрь лютует, — безразлично пожал плечами Генусь. — Его край.

Яков Баньков выронил злополучную записку, но быстро поднял, развернул скрутившуюся кору:

— Добро пожаловать на тот свет, Каменец, — прочитал он громко нараспев.

Стефан резко вырвал у юнца бересту, скомкал и швырнул в траву:

— Тела новопреставленных на подводу грузите, похороним по-человечески, с отпеванием, — снова с напускной уверенностью громко произнес он, обводя казаков суровым взглядом, в котором каждый должен был прочесть — господарь плевать хотел на разных там кабанов. — Его край, говоришь? — оборотился Стефан к проводнику. — Был его, теперь моим станет. Дорогу показывай.

Генусь ничего не ответил, но по его едва уловимой ухмылке можно было понять, что Стефана хозяином этих мест он не считает. «Намылить бы тебе шею, да не время», — с раздражением глянул в спину проводнику господарь.

На границе Яворова края отряд встретил наместник. Пан Хлын хоть и был по случаю гладко выбрит и облачен в нарядную вышитую яркими цветами свитку и алые шаровары, но мятое опухшее лицо с мешками под глазами и кислой тоской во взоре наводили на мысль, что «при параде» пан господарев наместник бывал не часто.

— Пьянствуешь? — недовольно оглядел его Стефан.

— Что вы, сиятельный пан, бдим денно и нощно, — попытался подобрать свисающий через пояс живот пан Хлын.

— А где прежний наместник, полковник Терлецкий?

— Так прибрал Бог его душу, — изобразил скорбную мину Хлын.

— Помер, что ли? — не понял Стефан.

— Так и есть, — закивал головой временный наместник, — три месяца уж как помер.

Полковник Терлецкий был опытным царедворцем и очень дельным воеводой, на его помощь советовал опираться пан Ковальский. И в ком теперь видеть опору, у кого совета спрашивать? Не у этого же спившегося борова, при виде которого тоже хотелось с тоски опрокинуть пару чарок?

— У вас разбойники на дорогах лютуют, а вы и усом не ведете, — раздосадовано кивнул Стефан в сторону возка с покойниками.