Словом,
Глава 27. Мир
Итак, королевство Старквайя начало с честью выходить из смут и войн. Рокош девяти принцев закончился. Западная война была быстро выиграна, принесла ещё три вассала и крепкий мир на западе. Оставалась лишь восточная. Войска основного противника — королевства Зинтриссы — потерпели несколько тяжёлых поражений и оказались оттеснены к самой столице. Однако в центре границы успешно действовала крепкая армия единого царства Шжи, которая отличалась не только воинственностью и боевой выучкой бойцов, но и прекрасным командующим — старым, хитрым, осторожным полководцем Ляном Жугэ. В этих условиях Колинстринна процветала. Когда рядом с мастерскими оружейников обосновались бронники и лучники, она стала "центром военной промышленности" всего королевства и даже Империи. Тор чувствовал, что жизнь более или менее налажена, и можно заниматься важными, но не столь горящими, делами. В частности, два из них были в Великом монастыре. Одно трудное, но не длинное. Наконец-то удалось нащупать способ производства торовского булата. Изделия получались дорогими, и хватало мечей и кинжалов на одну битву. Но они уже выдерживали почти по десять, а то и более, ударов. А второе, не менее важное — необходимо было научиться владеть своими незаурядными духовными силами, раскрывшимися за последнее время.
Эсса ждала третьего ребёнка. В роли первой дамы удела она полностью нашла себя. Так же как Тор обеспечил, чтобы сыновья дворян и мастеров ни в коем случае не оставались неучами, так и она поступала с девушками и женщинами. Съездив на месяц в Зоор, она нашла, что занятия принесли несомненную пользу. Владетельница уже легко понимала светские разговоры высшего общества и сама, пользуясь своим остроумием и ехидством, начала смело участвовать в них. Королева относилась к ней неизменно хорошо, Эсса также старалась относиться к королеве с искренним, ни в коем случае не подобострастным, почтением, что было достаточно легко. Ведь королева была само воплощение достоинства и величия, не говоря уже о красоте. Да и Эсса отличалась достойным поведением.
Тор Кристрорс, Великий Мастер и Владетель, собирался в Великий монастырь Ломо вместе со своими сотрудниками мастером-алхимиком Каром Урристиром и старшим подмастерьем-рудознатцем Хоем Аюлонгом. Аюлонг почти сразу после начала работ у Тора мог бы пройти испытание на мастера, но он предпочёл подождать, втайне надеясь после защиты открытия в монастыре стать Великим Мастером. Урристир с некоторой завистью поглядывал на рудознатца: ему самому эта дорога была практически закрыта, исключительно редко мастеров повышали до Великих Мастеров. Зато, в отличие от Аюлонга, алхимик уже был женат.
Лир Клинагор, старший сын Тора, забежал к нему в мастерскую. Отец поощрял это, хотя сын был ещё мал, чтобы учиться мастерству. Аюлонг спросил его:
— Лир, уже решил, кем будешь?
— Как и отец, воином и мастером! — уверенно ответил Лир.
— А может быть, алхимиком? — спросил Тор.
— Нет.
— Почему?
— От алхимика плохо пахнет, а от тебя, отец, хорошо.
В самом деле, от алхимика регулярно несло самыми разными химическими снадобьями, порою совершенно тошнотворно. А от отца пахло по-мужски: потом и железом.
— А рудознатцем стать не хочешь?
— Нет. Рудознатец только всё разбивает, а ты, отец, создаёшь.
— Может, архитектором?
— Он не сам делает, а только руководит. А ты, отец, и руководишь, и сам делаешь.
Строительство дороги в Ломолинну завершилось немногим более чем за год. Деревня соединилась с остальным владением хорошим трактом, проходящим по живописным местам. Ещё шесть крестьянских семейств получили богатые участки при условии оказывать гостеприимство и помощь путникам, идущим по дороге: тем, кто из владения, бесплатно, а остальным за умеренную плату.
На торжества по поводу открытия дороги Тор, конечно же, пригласил бывшего владельца Ломолинны графа Ара Лукинтойраса. Тот был просто поражён изменениями в деревне. Дома крестьян выглядели процветающими. Появились ещё три крестьянских двора и господский дом. А Тор со скрытым ехидством предложил графу вернуться по новой дороге. Граф хотел ехать верхом, но Тор предоставил ему и дамам экипаж. Мягко шёл широкий экипаж по местам, где раньше были тропы. Это огорчило графа. Почему же он сам не сообразил в своё время сделать такое?
Остановившись в одном из новых крестьянских хозяйств, одновременно служившим постоялым двором, Тор и граф с жёнами, как и полагалось знатным образованным особам, провели вечер за вином, в любовании горами, наслаждении музыкой и в поэтических состязаниях. Эсса, пожалуй, получала от происходящего даже больше удовольствия, чем Тор. Тор хвастался своими успехами в обустройстве владения (конечно же, явно не говоря ни слова о своих заслугах), а Эсса наслаждалась завистливыми взорами графини Сиарассы, которая уступала ей и в поэтических состязаниях, и в богатстве наряда, и в красоте служанок, и в положении при дворе. Эсса же вела себя, как и полагается, скромно и с достоинством, естественно обращаясь к графине как к равной, что означало по этикету высшего света некоторую снисходительность чуть более высшей по положению.
"Дочь кузнеца и сын кузнеца, а теперь в наш круг вошли и даже милостиво на нас смотрят! Но надо держаться: упорно говорят, что Мастер — отец по крови наследника престола. Так что положение у них крепкое, сидят они в основном у себя во владении и при дворе не стремятся сделать карьеру. Нам они не соперники, а вот заручиться их поддержкой на будущее стоит. Поэтому надо будет намекнуть муженьку, что нужно не бычиться по поводу упущенного, а уместно восхищаться и крепить дружбу. И пригласить их теперь к себе просто необходимо. Муженёк поохотится в компании соседа, а я намекну подруге королевы о способностях нашей дочери Лисиссы, чтобы её взяли в камер-фрейлины". Подобными мыслями была забита голова графини Сиарассы.
Тор не мог не похвастаться чуть-чуть и старшим сыном. В дороге Лир ехал верхом сзади повозки на своём пони. Вечером он, как и полагалось по этикету ребёнку, ещё не ставшему пажом, иногда заходил к пирующим на открытом воздухе родителям и гостям, обменивался с ними несколькими словами и вновь убегал по своим детским делам.
После нескольких чаш вина друзья (или, во всяком случае, тщательно делавшие вид, что друзья) приступили к традиционному поэтическому состязанию. Каждый должен был сложить стихотворение на тему сегодняшнего вечера. Первой была, конечно, гостья. Когда Сиарасса произнесла экспромт, а затем, как и полагалось после одобрения, записала его на жёлтой дорогой бумаге красивыми знаками, Тор сказал, воспользовавшись, что Лир как раз вошел в очередной раз:
— Очаровательная и утончённая графиня. Твоё стихотворение настолько прелестно, что оно звучало бы ещё изящнее в устах ребёнка. Я попрошу сына его прочесть.
К удивлению окружающих, пятилетний (четыре года по календарю старков, но пять с небольшим по священному календарю, в котором исчисляется человеческий возраст) мальчик почти без запинки прочитал стихотворение, записанное не только азбукой, но и настоящими высокими знаками: