— Мой пёс не беспокоится, — ответил Он. — Значит, вражды в нем нет.

Курктадже сделал из коры лодочку для остатков своего табака, очистил кисет, запустил полную горсть в тюк, набил кисет до краёв и дал Графику медяк. Тот с радостью взял плату и поехал дальше.

Лазанец набил трубку старым табаком, чтобы не разнесло ветром, выкурил, и решил всё-таки попробовать новый. Набил им трубку и довольно проговорил:

— Добрый табак! Хороший табак! Отличный табак!

Через пару минут он вдруг вынул трубку изо рта и возбуждённо затараторил, ещё наполовину потеряв свой бедный старкский:

— Отличный табак! Три медяка! Взял один и улыбнулся! Враг он! Войско приведёт!

Осознав наконец, что говорит Курктадже, Он схватился за голову:

— Чунг, я дурак! Я тот ишак, на котором График едет! Ты был прав! Прячемся и следим за дорогой.

Через несколько часов по дороге потянулся довольно большой отряд, который вёл График. А предводительствовал отрядом сам царёк Ицка, печально знаменитый Цацикот. В том месте, где видел разведчиков, График показал на дорогу и заговорил. Издали не было слышно, о чём. Но вглубь зарослей арцхане не осмелились сунуться: разведчики исчезнут, а если кому-то не посчастливится их найти…

— Как предупредить наших? Я ещё раз осёл! — тихо сказал Он. — Мой брат Осс в основном войске!

Он быстро написал донесение на тонком пергаменте, прикрепил его к ошейнику пса.

— Луир, Осс! — скомандовал Он.

И умный пёс исчез в кустах. А Чунг послал условным свистом сову следить за псом, несмотря на то, что был день: пасмурно, и сова неплохо сориентируется. Хозяин знал, что подзовёт обратно немым свистком. Сова вернулась сама через два часа с клоком шерсти Луира в клюве. Он Атокарс беззвучно заплакал:

— Не успел Луир проскочить перевал. Они мне за него заплатят! И этот График первым!

Чунг понял, что злобы у мальчика действительно не было. Он спокойно и навсегда считал захватчиков сраками, нелюдями, к которым нельзя испытывать никаких эмоций.

Похвалив и покормив сову, дав ей передохнуть, Чунг привязал к лапе своё донесение и дал ей условный свист: лететь на сигнал Асретина. Сова исчезла в ночи.

Асретин, который тем временем прошёл две третьих пути к перевалу и рассчитывал преодолеть незанятый перевал завтра к обеду, вышел из палатки и решил всё-таки посвистеть в этот дурацкий немой свисток. Через полчаса прилетела сова. Прочитав донесение, Асретин заругался:

— Всех разведчиков, командиров и горцев-скалолазов ко мне!

На следующее утро отряд Асретина долго пил чай и вино и завтракал. Лишь увидев сигналы зеркалом с обеих сторон дороги, он двинулся вперёд в пешем строю и в полной броне. Лошадей оставили сзади под охраной маленького прикрытия.

Арцхане подготовились основательно. Ранним утром скалолазы перерезали и перестреляли тех, кто готовился обрушить на головы старков камни и отрезать им путь к отступлению. Полностью бесшумно сделать это не удалось, арцхане услышали крики и попытались послать на скалы новый отряд, но тот попал под обстрел и не осмелился двинуться дальше. А железная колонна надвигалась. И вдруг она остановилась. Настало время использовать ещё одно секретное оружие Империи. Арцхане прятались за поворотом и в укрытиях, и ждали приближения врага, чтобы обстрелять его. Цацикот был уверен в победе, одно только жаль, что не разгром будет! Он не знал, что разгром уже близок, но его войска.

Старки начали обстрел огненными стрелами, чадящими каким-то дымом. То же самое стали делать и скалолазы. Арцхане вначале засмеялись, но едкий дым заставил их кашлять, укрываться становилось невыносимо, и они решили атаковать, полагаясь на численное преимущество и на то, что навалятся сверху. Но тут на них обрушился град обычных стрел и болтов, а непробиваемая стена тяжёлой пехоты даже не дрогнула, когда на неё обрушился вал нестройно мчащихся с воинственными воплями арцхан. И горцы побежали. Старки, перебравшись через завалы трупов, помчались за ними, а менее тренированные в беге лазанцы остались добивать раненых и захватывать пленных и добычу. Перейдя через перевал, старки ещё некоторое время преследовали арцхан. Те бежали медленнее, но, будучи настигнуты, поворачивались и сражались до смерти, что спасало остальных. Пленных было мало: человек десять. Старки ополовинили отряд Цацикота ценой потери всего одного гражданина.

График, не сообразивший бросить осла и сбежать при первых признаках неудачи, попал в плен.

Асретин приказал подвести коней, но затем раздумал двигаться дальше.

— Соберите добычу и пленных! Нас уже ждут в деревнях, и незачем терять людей. Мы их и так здорово побили. Возвращаемся. На перевале мы теперь свою заставу поставим. Пусть набегами промышляет этот разбойник Однорукий!

И отряд пошёл домой. Лазанцы были недовольны.

— Однорукий бы нашёл, где и с какой стороны атаковать, хоть бы его сто раз ждали! А этот побоялся идти дальше!

Как Графика казнили, я рассказывать не буду. Уничтожили и мужчин из его двора. А Чунга Асретин лично поздравил и поблагодарил за спасение отряда, тем более что разведчики перебили ещё десяток арцхан во время их бегства.

— Ты заслужил золотую пластину за храбрость и заслуги. Но её может пожаловать лишь царь или главнокомандующий. Я могу направить Атару письмо с описанием твоих заслуг или же сам наградить тебя серебряной пластиной, и, кроме того, проси, что хочешь!

— Мой мастер велел просить тебя набрать для него орлят. Если ты это сделаешь и отправишь их с лучшими гонцами, я буду рад и больше ничего не попрошу.

— Вот это речь настоящего гражданина и специалиста! Сделаю! — просиял Асретин, гладя по голове сову и угощая её мясом. — Раз не просил, то я дам. Доброго коня, отличное оружие, кошель золота и выбирай любую из девушек или женщин в этой деревне! Тебе первый выбор!

Деревенские поняли, что наказание разорением одного двора ещё не кончилось. Девушек и молодых женщин выгнали на площадь и раздели. Чунг выбрал себе наложницу, посадил её на второго коня и, как герой, направился домой. А гонцы с орлятами и вестью про ещё одну "победу сов" прискакали раньше него.

После этого Лурунсса тоже заставила своего мужа купить наложницу, но обошлось это дороже, потому что войны кончились.

К концу войн Хирристрина была заселена на три четверти. У помощников уже были все смерды, а у самого Хирристрина ещё оставались свободные участки. Затем учёному пришлось, несмотря на нежелание, вновь ехать в столицу: на праздник по случаю мира и на народное собрание. С ним вместе отправился Трун с деньгами для покупки наложницы. Сыну вновь пришлось остаться за старшего в деревне, тем более что подрастало много совят.

Словом,

Глава 17. Мир

Пока шли завершающие сражения, пленники расчистили столицу Лиговайи Дилосар. В городе стремительно пошло строительство. Богатая военная добыча позволила нанять мастеров из Агаша, Лангишта и даже от единобожников. Город поднимался на глазах.

Старки, желающие поселиться в Дилосаре или построить там свой дом (скажем, владетели, которые жить должны были в своих ленах, но иметь дом в столице), посещали город и выбирали место среди распланированных улиц. Уже были намечены и оформлялись Форум, главная рыночная площадь, квартал искусств, квартал мастеров, квартал моряков, квартал купцов и знати, квартал иностранных купцов и ремесленников. Был заложен дворец царя. Гетеры сразу же зарезервировали место под будущую школу гетер, а художники — под Академию изящных искусств. И, конечно же, на местах будущих храмов были построены временные часовенки, а главный храм строили чуть ли не в первую очередь.