Две красные руки — обладательницы их Олег так и не увидел — метнули на влажный прилавок пару солидных мисок, пустую кружку и большущий кусок хлеба. А потом одна из рук требовательно указала куда-то под потолок. Жест оказался таким властным, что Олег невольно поднял глаза — и увидел на стене красочно исполненный плакат:
ХЛЕБА К ОБЕДУ
В МЕРУ БЕРИ!
ХЛЕБ — ДРАГОЦЕННОСТЬ,
ИМ НЕ СОРИ!
От мисок пахло обалденно. В одной над уровнем ярко-красного борща горделиво возвышался кусок говядины. В другой две крупных самодовольных котлеты были небрежно брошены в центр груды макарон. Немного смущала пустая кружка, но Васёк, подмигнув снова, куда-то скрылся с ней и вернулся, держа кружку наполненной холодным молоком.
— Шамай.
Олег присел за стол. Прежде чем он отправил в рот первую ложку, Васёк выдохнул:
— Ох ё! Часы, чё ли?!
Олег посмотрел на украшавшие его запястье массивные «командирские» и ругнул себя, что надел их. Но он так привык ощущать часы на своём запястье, что надевал их по утрам чисто автоматически, как рубашку.
— С секундомером, с компасом… — заворожённо перечислял Васёк. Прочитал надпись:
— Ко-ман-дир-ские-е… Откуда такие?!
— Понимаешь… — Олег понизил голос, — отец был ТАМ. Короче, ТАМ, понял?
— Понял… — глаза Васька загорелись, как две серые лампочки, он тихонько и не очень мелодично пропел:
Эх-ха, вот бы куда махнуть! Вот там жизнь. А твой батя Фиделя видел?!
— Да он не рассказывал ничего. — отмахнулся Олег. Васёк солидно кивнул:
— Эт конечно… Да ты ешь, ешь давай.
Борщ, котлеты и макароны оказались очень вкусными, а хлеб немного странным. Олег как раз допивал молоко, когда снаружи послышался чей-то громкий голос, потом смех, шаги в коридоре, и Васёк сказал:
— О, вот бригадир. Что там для него у тебя?
ГЛАВА 10.
Вблизи Марфинка показалась Олегу странной. Он ехал по улице с другого конца, отвечал на приветствия старушек, возившихся почти у каждого дома и провожавших его любопытными взглядами, а сам напряжённо думал, что же такого необычного и непонятного в облике деревни? А потом догадался. Ни над одной крышей не было телевизионной антенны! Это показалось таким забавным, что мальчишка поехал медленней — и почти столкнулся с высыпавшей на дорогу компанией человек из шести его возраста: четверых пацанов и двух девчонок. Судя по тому, как блестели их волосы и по мокрым пятнам на одежде, они только что обливались во дворе водой — наверное, вечное занятие, которому предавались в жару и в средние века, и в первобытном обществе… Девчонки были в платьицах и сандалетах, мальчишки — кто в чём: один в таких же «техасах», как у Вальки, только не чёрных с красным прошивом, а в синих с жёлтым, кто босиком, кто в сандалетах же или кедах, кто в тренировочном костюме или рубашке с подкатанными рукавами…
— Привет, — дурашливо подёргал себя за волосы на макушке довольно рослый мальчишка со шкодливыми глазами табачного цвета — как раз тот, в техасах. — Откуда такое чудо?
— Чудо ты в зеркале увидишь, — приятно улыбнулся Олег. Все шестеро примолкли — в их время так не говорили, — но потом разобрались в сказанном и заулыбались тоже. Обрадованно — неизвестный, кативший по их улице, как по своей, сам шёл на конфликт.
— Колёса-то положи, а то погнутся, — без злобы посоветовал всё тот же мальчишка. — Жалко будет и уматывать придётся пёхом, а тебе будет хотеться побыстрее…
— Не хочу я драться, — вздохнул Олег. — Честное слово, ребята. У меня тут дела есть.
— Он наш новый председатель, — хмуро, без улыбки, предположил скуластый мальчишка в синем трико.
— А вам старый больше нравится? — уточнил Олег. — Ладно, кучей бить будете, или как? — он положил велосипед на траву, зорко следя, чтобы на него не бросились в этот невыгодный момент. Странно — мальчишки и с места не двинулись, подождали, пока он выпрямится. — Или, может, кольями от забора подерёмся?
Мальчишки запереглядывались. Тот, в техасах, спросил:
— А правда, откуда ты такой?
— Отдыхаю тут недалеко, — ответил Олег.
— Ну, заодно и полечишься, — удовлетворённо сообщил мальчишка и быстро выкинул кулак вперёд, одновременно целя другим «под ложечку» Олегу.
…Когда он поднялся с пыльной травки, Олег всё ещё стоял, быстро посматривая по сторонам — опасался, что накинутся кучей. От троих можно было и не успеть отмахаться. А если ещё и мочалки наедут — вообще кранты. Девчонок Олег бить не умел, хотя многих и стоило. Но никто и с места не тронулся.
Мальчишка поднялся с травы, отряхнулся и сообщил:
— Самбист.
— Не без этого, — согласился Олег и обвёл всех взглядом: — Ещё кто-нибудь хочет потолковать с городским хлюпиком?
Все засмеялись — в том числе и мальчишка, которого Олег секунду назад швырнул на траву.
— И всё-таки ты откуда? — вполне дружелюбно повторил он свой вопрос.
— Правда отдыхаю тут недалеко, я же сказал, — не стал углубляться в тему Олег. — А где тут найти Валю Кривощапову?
— Валюшку? — спросил кто-то из мальчишек, а обе девчонки захихикали не без завистливого ехидства. Ход их мыслей, одинаковый во все времена, просекался «на раз»: «Жених и невеста! А он ничего. И городской, и смелый…» — А она недавно совсем в магазин прокатила. Показать?
— Сам найду, — ответил Олег, поднимая своего «стального коня» (а точнее — «карбонового пони») из травы. — Разучивайте приёмы, молодёжь. В жизни пригодится.
Больше всего он опасался, что попросят покататься на велике. Отказать было бы неудобно, но это значило опять терять время. Судя по всему, Валентина не любила засиживаться на одном месте — купит чего ей надо там, а потом усвищет куда-нибудь. Но велосипед у него не спросили, хотя и проводили завистливыми взглядами.
Олег проехал мимо клуба, на дверях которого появилось большое объявление, что «состоится вечер проводов комсомольской молодёжи на ударные стройки». Ниже стояла дата и фамилия ответственного. Дата — завтрашняя, фамилия — неразборчивая. Так-ак, коварный председатель подло обескровливает деревню, откачивает из неё наиболее молодые, здоровые силы. Всё ясно. Уж не на этих ли проводах тётя Вера обозвала его дезертиром? Блин, плохо запомнил, когда что было…
Навстречу прокатили парень и девчонка лет по 16-17 — на велосипедах, из небольшого приёмничка, висевшего на руле у парня, незнакомый голос распевал про Ладу-Ярославну и железный звон кольчуги — получалось лучше, чем у Малинина в «Старых песнях о главном-2» — этот музыкальный фильм любили смотреть предки, ну и Олег смотрел. Ничего, прикольный, и песни неплохие. Особенно «На безымянной высоте». Олег никому не признавался — отпадут со смеху! — но от этой инсценировки у него мороз шёл по коже…
Задумавшись и не обращая внимания на происходящее, Олег докатил до сельмага. Возле железных перил крыльца притулился велик Вальки. Ага, здесь! Олег, спрыгивая с велосипеда, вдруг поймал себя на мысли, что волнуется. С чего бы это вдруг? Прислонив свою машину рядом, Олег вошёл внутрь.
В большом помещении продавщица, облокотившись на прилавок, выслушивала пространную исповедь бодрой бабульки в платочке и непонятном одеянии. Речь шла о каких-то покойниках, обе стороны оказались настолько заинтересованы, что на Олега и внимания не обратили. Мальчишка осмотрелся и понял, что Вальки среди полок с товарами (он бы, кстати, не отказался рассмотреть их получше — интересно же!) нету.
— А когда помер-то? — спросила продавщица. Бабулька, пожевав губами, дала убийственный ответ:
— Дыть, Вер — через девять дней аккурат будеть две недельки… И ведь как оно…
Не успел Олег придти в себя от убийственного бабулькиного подсчёта, как его оттеснило в сторону что-то, чудовищно вонявшее перегаром в смеси с бензином и машинным маслом, кто-то прохрипел: «Примись, примись…» — и в помещение сельмага проник невысокий, какой-то весь корявый, хотя и нестарый мужичонка в промасленных галифе и ветхой майке. Видно было, что ему немалых трудов стоило не промахнуться мимо прилавка — сперва он направился к весам, затормозил, с сомнением на них поглядел, решительно тряхнул головой и причалил к прилавку напротив продавщицы.