Парень молча подчинился и едва впереди показался мой дом, я практически заорала:

— Тормози!

— Как скажешь, — рассмеялся парень и покорно остановился, подрулив к заезду во двор. — Значит, здесь ты живешь?

Он наклонился вперед, рассматривая сквозь стекло многоквартирный дом.

— Выглядит…

— Неплохо, да? — с энтузиазмом воскликнула я, отстегивая ремень безопасности.

— Паршиво, — вынес откровенный вердикт златоглазый, кладя свою руку поверх моей, уже потянувшейся, чтобы распахнуть дверь. — Стой.

— В гости не позову, даже не думай, — решительно пресекла я все возможные намеки.

— Я так и не ответил на твой вопрос.

Я замерла, даже сама мысленно удивившись такой покорности, которая была мне в принципе несвойственна.

— Ты ответил на все мои вопросы и других у меня нет! — поторопилась заверить его я, но не получилось.

Он не поверил, и правильно сделал.

— Пусть твоя подруга выйдет, — приказал парень.

— Если я и выйду, то только для того, чтобы выкопать тебе могилу, — с ненавистью пообещала ему Ниса, сверкнув голубыми глазами в полутьме салона.

— Пусть она выйдет, и я сообщу тебе кое-что интересное, — напустил тумана оборотень.

— Ниса, выйди, — приказала я.

— Но, Ди! — начала спорить подруга.

Договорить я ей не дала.

— Поднимись наверх и проверь мою квартиру, — бросив на банши красноречивый взгляд, выразительно округлила я глаза. — Мало ли, кто мог заявиться, пока меня не было.

— Это да, но…

— Иди.

Ниса коротко выругалась и выскочила на улицу, громко хлопнув дверцей.

— Говори, — развернулась я к парню, проследив, как подруга, шаркая ногами и пиная воздух, направилась ко входу в подъезд. Правда, стоило ей подойди, как я вспомнила, что мои ключи от собственной квартиры остались в сумочке, а сумочка — в ресторане. Возможно, она до сих пор там. И вряд ли подружка захватила свой комплект, который у неё имелся уже довольно давно, потому что протащить с собой связку металлических ключей в условиях побега голышом весьма затруднительно.

Парень подался вперед, склонив свое лицо к моему так близко, что я увидела, как вздрогнули и расширились его зрачки, вытесняя золотого радужки.

Ощущение было будто произошло солнечное затмение.

Шумно втянув воздух, пропитанный моим запахом, он чуть прикрыл веки, а после проговорил мне в волосы.

— Аромат твоей кожи — он особенный. Я знал, что учуяв его однажды — уже никогда не забуду. Он будто оцарапал меня, оставив внутри неглубокие, но ощутимые порезы, которые все никак не желают заживать.

— Прости, — его столь близкое присутствие будто поджигало что-то внутри. И даже думать было тяжело. Мозг ослепляющими вспышками концентрировался на нем — на тепле, исходящем от его тела, на тяжести его руки, лежащей на моем плече, на прерывистом дыхании, словно ему так же, как и мне не хватало воздуха.

— И я знаю, что царапины не затянутся, пока ты не будешь со мной, — закончил он, прижимаясь своей теплой щекой к моей, от чего по телу будто ударило разрядом тока. — Чувствуешь? Твое тело реагирует на меня. И так оно будет реагировать только на меня. А знаешь, почему? Потому что ты — мое сердце. Оно выбрало тебя. Сердце ягуара выбрало тебя для себя. И я сделаю все, чтобы ты отдала мне своё, потому что я — твой. А ты — моя.

Меня затрясло, как от затяжной лихорадки. Захотелось одновременно и сбежать, и остаться на месте.

И я не знала, как будет лучше.

Я не знала его. Не понимала. Как не понимала и себя. Теперь уже и для самой себя я была незнакомкой. Но мысль, что мы чужие, что он мне — чужой, так сильно противоречила моим ощущениям и желаниям, которые, подобно снежному кому, все нарастали. Следовало признать, меня тянуло к этому мужчине. Тянуло так, будто я знала его не просто всю жизнь, а вечность. С начала сотворения мира. И все это время безумно скучала.

Возможно ли скучать вечность? А любить? И если тоска может длиться вечность, может ли вечность длиться любовь? Не слишком ли коротко это чувство для такого тяжелого, гулкого, плотного и непоколебимого слова, как «вечность»?

Я не знаю.

Но отчаяние вдруг сковало, сдавило что-то в груди, заставляя смотреть на него, как в последний раз, слушать его, затаив дыхание и верить ему больше, чем себе. Будто я когда-то уже переживала нечто подобное, вот такую вот нашу встречу, за которой последовало расставание. И я, подсознательно зная, каково это — жить без него, каково продолжать идти вперед каждый день — без него, стремилась впитать в себя каждую его частичку, запомнить каждую секунду рядом ним.

Возможно ли влюбиться в незнакомца настолько сильно, что кажется, будто это сама судьба лично явилась по твою душу?

Потому что на самом деле эта душа никогда тебе и не принадлежала.

Она была его.

Всегда только его.

Глава 23

— Знаешь, — он потерся об меня щекой, подобно большой сильной кошке, движение мускул и перекатов мышц под упругой кожей которой было олицетворением мощи, силы, дикости и ярости. — Сейчас, держа тебя в своих руках, мне кажется, будто я вернул себе что-то очень ценное и давно потерянное. Но когда я встретил тебя в первый раз, такого чувства не было. Кажется, мне нужно было прикоснуться к тебе, чтобы все это осознать.

Его рука скользнула мне на шею, поглаживая кожу, большой палец лег сперва на подбородок, а потом медленно двинулся вниз. И синхронно с этим движением внутри меня, подобно струне, начало натягиваться что-то такое чувствительное, отчего я тихо-тихо застонала.

— Ты — такая податливая, такая чувствительная, — зашептал он мне в губы, а глаза его превратились в смоляные озера с золотистой окантовкой. — На каждое мое движение ты откликаешься будто моя тень. Но тогда, в ту ночь, ты такой не была. Знаешь, сперва я разозлился на этого вездесущего пса за то, что он помешал мне доделать начатое. Но теперь… теперь я ему благодарен.

И тут в моем сознании будто молния вспыхнула.

— Ты… ты…, - захрипела я, распахивая глаза шире. Изумление от внезапного понимания оказалось таким сильным, что у меня не осталось сил договорить. — Это был ты… ты ранил меня у дома Фирусы!

— Да, — широко ухмыльнулся парень. Ни проблеска жалости, ни призрака неуверенности. — Муза должна была умереть в ту ночь, но ты с такой прытью бросилась её спасать, что даже меня это удивило.

Застыв, я некоторое время не шевелилась, не дышала, даже не моргала, пытаясь уложить в голове осознание, что обнимаюсь с собственным несостоявшимся убийцей.

Моя рука потянулась за спину в попытке нащупать ручку.

— Ниже, — с чувственностью прошептал парень.

Я машинально подчинилась, пальцы ухватились за подвижный механизм, щелкнула открывшаяся дверь и я вывалилась на грязный асфальт спиной вперед.

Ушиблась, но резво подскочила и бросилась к дому, слыша за спиной тихий самодовольный смех.

Вскользь отметив, что домофон на двери не работает, сломан, а моя машина стоит рядом, впритык к тротуару, я внеслась в подъезд. Ни одна лампочка не горела, но я резво помчалась наверх, перескакивая через ступеньки.

В рекордные сроки достигла родной двери, с сожалением и досадой обозрев то, что от неё осталось. Кто-то постарался и буквально выдрал створку вместе с кусками короба. А потом не придумал ничего лучше, чем просто прислонить её к проему.

Помянув незваных гостей незлым тихим словом, я внеслась в квартиру под бодрое замечание подруги:

— За тобой что, черти верхом на казанах гонятся? — она сидела в комнате на диване со странным видом глядя в стенку.

— Нет, — выдохнула я и прошла на кухню.

— А топотала так, будто участвовала в забеге, обгоняя бешенных бизонов на поворотах, — едко прокомментировала подружка, появляясь в кухне следом за мной. — Что ищешь?

— Кофе, — односложно ответила я, хлопая дверцами шкафов.

— Прекращай поиски, — деловито кивнула подруга. — Его нет.

— Уверена? — я полезла за банки с крупами, памятуя о собственной привычке делать запасы.