Словом,

Глава 2. Долгие сборы

Принц Атар направлялся из Карлинора в Зоор. Он решил до встречи с королём ничего не предпринимать: формально даже приём добровольцев был нарушением правил королевства. Поэтому желающим присоединиться он говорил, что пока что берёт их в свой отряд сопровождения, а уж потом посмотрит, годятся ли они в колонисты.

Вплоть до окрестностей Линьи и въезда на полуостров Зоорвин кругом были следы разорения. Затем пошли столь же благополучные места, как в Карлиноре. У Атара появились плохие предчувствия. Но он вспомнил разорённые окрестности Линьи и подумал: "Не получится здесь, получится в Линье! Всё равно сдаваться нельзя. В колонии будет намного труднее".

Больше всего дядю короля беспокоили воспоминания о схроне Тайного общества каменщиков в Карлиноре. Значит, на Родине есть четвёртая духовная сила, причём очень мощная. Вербует только тех, кто прошел основательную духовную подготовку и, несмотря на неё, готов полностью отречься от религии. Кисса, оказывается, тоже входит в это братство! А поскольку в братстве запретов нет, то с этой гетерой Атару можно обсуждать всё.

Увиденное полностью перевернуло представление Атара о мире, который удерживает на уровне человека противоборство и сотрудничество двух религий, а на уровне более высоком — противостояние Победителей и Кришны. Это предстояло ещё осмыслить и проанализировать на нескольких уровнях, как его учили в юности и как он старался делать всегда.

В столице королевства городе Зооре принца ждал холодный приём. Его, против обычаев, не пригласили занять гостевые покои в королевском дворце. Он вынужден был остановиться у собрата по рокошу принца Карсира. Король "был очень занят".

Братья по обществу сразу же нашли Атара и пригласили на своё тайное собрание. Он услышал, что королева Толтисса вовсю преследует членов общества, чуя их чуть ли не по запаху, а высшие степени общества не дают разрешения ни на какие действия, посмеиваясь: "На то и щука в реке, чтобы карась не дремал". Конечно же, гонения не принимали характер репрессий, поскольку за несогласие в делах веры судить было нельзя. Однако при первой возможности братьям припоминали их грехи, а тем, кто ранее был придворным, давно уже не поступает приглашений во дворец.

Жена, ждавшая ребёнка, женским чутьём почуяла неладную со всех сторон обстановку.

— По-моему, наш лучший друг князь Клингор очень хорошо запутал тебя в какие-то свои сети, не хуже, чем того льва, что вы привезли с охоты. И тенёта эти дотянулись в столицу. Я вижу, любимый супруг мой, что сам ты не можешь из них выпутаться. Может быть, мне по-женски поговорить с королевой?

Принца вначале шокировало, что в столь важном деле нужно прибегать к помощи женщины. Но затем он начал немного успокаиваться, вспоминая: Линью возвратила королева Толтисса, а самому монарху пришлось бы разбивать лоб об укрепления и гробить свое войско. Да и воспользоваться помощью Высокородной гетеры считалось не зазорно даже Императору, а для Атара его жена была выше всех, даже самих Высокородных гетер. Словом, он начал склоняться к мысли принять её предложение.

Но неожиданно всё переменилось. К принцу вечером пришёл церемониймейстер и объявил ему, что завтра утром король и королева ждут губернатора Сахирры принца Атара для длительной аудиенции наедине.

Вначале разговор шёл не о деле. Король, королева и принц потягивали ароматный кофе и вели светскую беседу, но Атар при этом чувствовал, что каждое слово и чуть ли не каждая мысль его оцениваются коронованной парочкой.

— Я уговорила супруга своего простить тебе неравный брак, тем более что жена твоя уже дала тебе сына, собирается родить ещё ребёнка, а поведения она самого лучшего, — ласково сказала королева Толтисса, глядя на принца так, что у него мороз по коже пробежал.

— Я благодарен тебе, мудрейшая и очаровательнейшая, — вежливо ответил принц, и, поскольку по правилам высшего этикета нельзя было расточать хвалебные эпитеты, не смягчая их юмором, продолжил: — Если бы мне понадобилось сейчас взять вражеский город, я бы попросил у короля не армию, а тебя.

Вспомнив линьинскую авантюру Толтиссы, все улыбнулись.

— Да, месяцы противоборства с Ляном Жугэ тебя здорово изменили, принц, — продолжил шуточную линию король. — Теперь ты первым делом думаешь о том, как перехитрить и ошеломить противника. Интересно, какую стратагему ты подготовил для нас.

— Кофе такой прекрасный, что все стратагемы у меня вылетели из головы, — отпарировал принц.

— Я слышала, — продолжала королева, — что знаменитая Кисса теперь будет твоей подданной.

— Ты ошиблась, великолепная. Она лишь возвратила себе свободу, согласившись стать гражданкой новой колонии.

— Значит, это правда, что ты, принц, собираешься нас покинуть? — мягко спросил король.

— Мне наскучила спокойная жизнь. В такие времена в королевстве достаточно иметь одного полководца, а князь Клингор сильнее меня как военачальник. Мне уже сорок лет, но я ещё не прославил своё имя достаточно. Мне ничего не остаётся, как поставить себя перед выбором: умереть или победить, — произнёс принц весьма холодным тоном патетические слова.

— Кто из вас сильнее, как военачальник, ещё неизвестно. Вы друг с другом не сталкивались, и никто не знает, что было бы, если бы Клингору противостоял не средненький Эстрагон и не мой простоватый кузен король Тромы, а сам Лян Жугэ, — отвесил изысканный комплимент король, внимательно наблюдая за реакцией принца.

— Не хочу, чтобы когда-то мы с Клингором или с твоим величеством оказались вынуждены мериться силами и полководческим искусством, — без лишнего политеса отрезал Атар. — Я скроюсь как можно дальше, на самый край Земли, чтобы там получить от Судьбы уготовленное мне.

— Что же, дядюшка, — слегка улыбнулся король. — Замысел у тебя грандиозный. Я ещё раз убеждаюсь, что наша семья не выродилась. Честно говоря, мне жалко даже дурачка Крангора. Он не учёл, что отпускать себя на волю в страстях для государственного человека недопустимо. Я слышал, что он пьёт, уже не обращая внимания на качество вина.

— Рассказывают, что принц Крангор по целым сезонам не подпускает к себе женщин, а потом бросается на первых попавшихся. Хорошо, что он ещё до шлюх не опустился, — с некоторым оттенком брезгливости промолвила Толтисса. — Переживать погибшую любовь, конечно, надо. Но нельзя же при этом терять свой уровень и опускаться до какого-нибудь цехового мастера, случайно оказавшегося прихотью Высокородной гетеры и заливающего горестные воспоминания о невозвратимой любви вином и развратом.

— Мне самому печально слышать об этом, — поддержал приличия Атар. — Но почему-то мне кажется, что, если бы не случилось той трагедии, наш принц ещё долго был бы посмешищем и проблемой всей нашей семьи. Так что Судьба поступила с ним безжалостно, но на самом деле милостиво.

— Наверно, ты прав, дядюшка, — задумчиво ответил король. — Я боялся, что ты тоже потерял голову по примеру Крангора. Но оказалось, что ты, как полагается Высокородному, нашёл решение, соответствующее и чувствам, и разуму, и чести. Я вижу, что ты счастлив в браке и твоё счастье не заслонило от тебя мир. Поэтому я намеревался наградить тебя за хорошее управление провинцией.

Если бы Атар был не столь натренирован в выражении своих чувств и в жёстком контроле себя, у него бы челюсть отвисла. Ведь все информаторы единогласно говорили, что на него поступает множество доносов и что его вот-вот снимут с губернаторства. Всё внезапно менялось. Но прежде, чем продолжать разговор, напомним, что обсуждалось между членами высокого семейства.