— Молчу. Поехали домой, кресло завтра соберут.

Глава 22

Схема

Забегая вперед, по поводу стола скажем, что то ли никому в голову сравнение с неким органом не пришло, то ли никто не осмелился вслух его высказать. Стол подавлял своей не монументальностью, но респектабельностью. Черное почти настоящее дерево и серый матовый алюминий — такую мебель не производили ни с старом СССР, ни в новой России. В каждой детали чувствовался враждебный и одновременно такой желанный Запад. А потом еще и кресло добавилось — хромированное, на колесиках обтянутое солидным черным кожзаменителем. Короче говоря, всяк зашедший в кабинет начальника железнодорожного цеха мог видеть — цех в горе, им руководят авторитетные пацаны. И кресло собрали без помощи Фролова специально обученные специалисты, которые этих кресел собрали уже штук десять! Так что кресло Лузгину соорудили с первого раза и без инструкции.

На этом новшества не закончились. На первом же совещание поверх нового стола начальник цеха огласил новость — строительство добавочного пути на станции Заводская завершено, путь принят в эксплуатацию. Осталось только подключить его и пару стрелок к маршрутно-релейной централизации. Фролову было приятно это слышать — идея расширить станционный парк путем сбрасывания вдоль путей всякого заводского мусора принадлежала ему. Идея была тем удачнее, что совпала с компанией по сносу старых зданий. А с учетом того, что до Заводской вывозить мусор было в два раза ближе, чем до мусорного полигона, вообще шикарная экономия нарисовалась. Даже удивительно — как служебная записка, написанная от руки на листе некачественной желтоватой бумаги, могла превратиться за неполный год в нечто настоящее и большое — целый железнодорожный путь!

Ложкой дёгтя в бочку хорошего настроения Петра стала безобразная выходка Лузгина, поздравившего лично Фролова с реализацией его проекта и премией в размере должностного оклада. Шипение, вырвавшееся между зубов Большова не слышал только глухой. Кое-кто из числа присутствующих на планерке аж заржал в голос, услышав характерный звук. Сначала Пётр хотел расстроиться, а потом решил, что всем мил не будешь, и не стал переживать по поводу еще одного повода для ненависти заместителя начальника. Сам-то шеф к нему хорошо относится, друзья как-никак, авось прикроет, если что.

— Ты, Пётр, не переживай, что Большов волком на тебя смотрит, он просто завидует. — Объяснил ситуацию Лузгин, когда все остальные разошлись из его кабинета. — У тебя все шансы моё место занять, когда я подрасту. Не этих же дуболомов ставить на руководство. Ни опыта, ни понимания, ни образования. Вот и злятся.

— Да мне пофигу, честно сказать. Главное, чтоб в спину нож не воткнули или кирпич сверху не скинули. Я по производственным мотивам никому глотку рвать не собираюсь. Так что, плюнуть и растереть. Достанет всё, найду другую работу.

— Ты это кончай! Нам грамотные руководители нужны. А ты уже доказал, что можешь и хочешь. Вот еще вопрос — ты в курсе, что наверху решили своим парком обзаводиться.

— В смысле? У нас и так свои вагоны есть.

— Не то. Я про вагоны, которые по путям общего пользования ездят, сырьё возить в своих вагонах будем. Или нашу продукцию вывозить.

— Нашу не надо.

— Что так? Вагоны жалко. Мало того, что в них слябы чугунные летят, того и гляди пол пробьют. Так еще порой прямо из-под разливочной машины чугун в полувагоны кидают, когда чугуновозок не хватает. А там тысяча градусов. И краска горит, и металл отпуск получает. Эдак наши вагоны быстро скукожатся.

— А чужие не жалко, значит.

— Чужие не жалко. И то приходится подпалины на вагонах парка МПС порой закрашивать. Чтоб на станции Присады штраф не влепили.

— Можно же всех проинструктировать — что наши собственные вагоны под горячий чугун ставить нельзя.

— Да хоть насмерть заинструктируйся. Всё одно кто-то альтернативно одарённый наплюёт на всё и испортит их. А я прямо уже люблю наши бедные вагончики.

— Чего это они бедные?

— Так сколько им достанется от работяг наших. А то еще и у чужих людей обидят. Я вон слышал, что в портах вытворяют, ужас!

— Ну-ка, мне расскажи.

— Приходит в порт под выгрузку крытый вагон с полетами. Неважно, какой груз. Вариант выгрузки один — заезжай в двери погрузчиком и вывози. Так?

— Ну да. А чего еще можно придумать. Не опрокидывать же в трюм.

— А в некоторых портах придумали скоростной вариант: райковертами раскручивают крепление крыши, краном её снимают, а потом через верх краном сразу из вагона в трюм перегружают.

— Весело! И чего?

— Ничего. Крышу на место, на четыре гайки прихватывают — следующий вагон под выгрузку. А в пути у вагона крышу сносит.

— Да ладно!

— Прохладно! От вибрации хреново завинченные гайки раскручиваются, потоком воздуха крышу сдувает. И хорошо, если никого не убьёт или схода не будет.

— Ничего ж себе! Бандитизм прямо.

— Бандитизм, это когда на перегоне рельсы ломом перемыкают, чтоб светофор проходной красным горел. А как машинист остановится, толпой налетают, тормозную магистраль рвут, и вагоны вскрывают. Пока машинист тормоза откачает худо-бедно, пока тронется, на обочину всё ценное выкидывают. Кушать народ хочет, не у всех работа есть.

— Я тебя понял, Пётр, только мы с темы съехали. Ты согласен, что это новый уровень? Новый этап в развитии нашего цеха.

— Согласен. И, кстати, если мы купим вагоны, нужно будет новую службу создавать. Организовывать контроль за вагонами. А то по ошибке запулят не туда, потом искать устанем.

— Да ладно!

— Вот и ладно, Александр Анатольевич. У нас на Сортировке аж отдельный кабинет арендовали собственники вагонов. И смену техконторщиц наняли. У нефтяников давно уже собственных вагонов несколько десятков тысяч. Чтоб вагонами оперативно управлять, на больших сортировочных станциях у них сидят распылители, это официальное название их должности, и ручками распределяют их порожняк. Чтоб не терялся.

— Ну нихрена ж себе. А нам что делать?

— Ну нам-то попроще будет. Отправлять вагоны строго маршрутами, а не по одиночке, оформлять перевозочные документы на порожние вагоны и контролировать движение по маршруту.

— Вот поэтому ты мой помощник и правая рука.

— Ага. А не заместитель начальника цеха.

— Петь, не начинай. Всё будет, успокойся. Ты ж в должности всего полгода. Придет время, переведём.

— Вообще-то, уже второй год пошёл.

— Да? Как время летит. Слушай, а если сделку по покупке заключим, то на приёмку надо будет посылать кого-то? Или не надо, железнодорожники не выпустят неисправные вагоны?

— Неисправные не выпустят, а барахло запросто. Каждый вагон осматривать надо на предмет комплектации как минимум.

— Может, тебя пошлем?

— Может, и меня. В Нижний Тагил?

— Ну да. с Уралвагонзаводом переговоры ведем. Только чур никому — коммерческая тайна.

— Понял. Молчу. А то вдруг конкуренты контракт перехватят. Кстати, у нас есть конкуренты?

— Да все! Считай, все производители чугуна в стране. Это ж рынок, капитализм. Тут не успел обернуться — уже сожрали. А вообще, есть какие-нибудь умные мысли насчет покупки вагонов?

— Есть. Можно хапнуть совсем недорого и много.

— Интересно как. А чего молчал?

— А вы не спрашивали.

— Рассказывай.

— А премию дадите?

— Блин, конечно дадим, если рабочая история.

— Только тогда уже не в размере оклада. Тут серьёзная фишка намечается.

— Беру твою премию на себя.

— Не, лучше бери на меня. Короче, идея такая. МПС всё больше старых вагонов отставляет в запас. Денег на ремонт и запчасти не хватает, а столько вагонов, сколько во времена СССР ходило, уже не надо. Можно скупить списанные вагоны, только выбирать те, у которых колеса не перекатили. Они уже начали разувать свои старые вагоны на узлы.

— Погоди, списанные вагоны, это у которых срок службы закончился? Их на сеть не выпустят. Фигня.