Только оказавшись в замке, Стефан понял, как устал и смертельно хочет спать. Сил не было даже препираться с Адамусем.

— С Маричкой все в порядке? — бросил он через плечо виновато поглядывающему на него хранителю.

— Да, — махнул седой головой Адамусь.

Стефан, пошатываясь, прошел в свою спальню и, завалившись на широкую кровать, погрузился в крепкий сон. «Если рядом бродит враг, самое время ему ударить», — на подсознании пролетела мысль, но было уж как-то все равно.

Когда Стефан снова разомкнул веки, в окно заглядывало утреннее солнце. «Лег на восходе и проснулся на восходе. Сколько ж я спал? — Стефан сладко потянулся, повалялся немного, рассматривая размалеванный цветами потолок. Снова хотелось жить. Господарь был готов к новой борьбе. Как иногда важно — просто выспаться.

Наскоро перекусив, выслушав привычные доклады Адамуся о расходах, прогулявшись вдоль крепостных зубцов, рассматривая просыпающийся город, Стефан решил, что нечего медлить и надо уже идти свататься к строптивой деве, а то даст ли еще хитроумный враг время наладить господарю личную жизнь.

Чулан был привычно пуст: все то же загромождение шкафов и тусклый свет из узких оконцев.

— Ну, и с какого начать? — спросил у самого себя Стефан и полез в первый от двери шкаф.

Скрипнув дверью, господарь начал простукивать дерево, пытаясь определить, есть ли за ним пустота. Звук был глухой и монотонный. «Не тот. Пойдем к следующему». Снова простукивание. «И здесь ничего». Наконец, Стефан добрался до шкафа, в котором ночевал в первую ночь в Яворонке. Стук по дубовой деревяшке оказался глубоким и гулким. «Оно!» Стефан принялся яростно прощупывать внутреннюю стенку, пробуя отворить потайную дверь, ногти вцепились в плотно пригнанные доски, ничего не выходило.

— Да как же ты открываешься?! — со злостью ударил Стефан плечом и провалился в само собой отворившееся пространство. Перед упорным женихом показалось начало винтовой лестницы.

Глава XVI. Странное сватовство

В абсолютной темноте наощупь Стефан начал пробираться по крутым уступам каменной лестницы, уводящей по спирали все выше и выше, пока не уперся в деревянную дверь. Немного помедлив в раздумье — постучать или ввалиться без стука, незваный гость в конце концов выбрал последнее, ударяя ладонью по доске. Дверь тихо скрипнула и отворилась, открывая взору небольшую уютную комнатку с закругленными углами. Хитро придумано — лестница в лестнице: явная вела на смотровую площадку башни, а тайная — в комнату прямо под ней.

Сразу было видно, что это девичье пристанище: небольшая кровать, застеленная шерстяным покрывалом с бахромой и увенчанная горкой мал мала меньше вышитых мелкими цветочками подушек; рядом пяльцы и колесная прялка. Многочисленные окошки, со двора смахивающие на бойницы, были заботливо застеклены и украшены льняными занавесками. Пол чертили полосатые половики, по стенам стояли расписные сундуки, какие готовят в приданое каждой селянке. Имелась даже беленая печь с пристроенной к ней поленницей. Убежище племянницы хранителя легко можно было бы принять за хату зажиточной крестьянки если бы не массивный из дорогих пород дерева стол посередине комнаты и большой мореного дуба шкаф, задвинутый к стене между окнами. Прямо в крышку шкафа было вкручено большое в позолоченной раме зеркало из мастерских Ковальских, в углу имелось характерное клеймо в виде серебряной буковки «К». Такое зерцало само по себе являлось целым состоянием, а старый филин еще жаловался, что племяшка бесприданница.

Комната, к огорчению гостя, оказалась пуста, хозяйки не было видно. Стефан прошелся кругом, посидел на углу кровати, встал, оправляя за собой образовавшуюся вмятину, из баловства пару раз крутнул колесо прялки, подошел к зеркалу, одернул кушак, пятерней откинул назад упавший на глаза оселедец: «И чем не жених? Уж не хуже этого Банькова», — довольно усмехнулся он своему отражению.

Дверь в шкаф оказалась не плотно затворена и из образовавшейся щели торчал клок седых волос. Стефан невольно вздрогнул, было ощущение, что из шкафа за ним кто-то наблюдает. Гость сделал обманный шаг назад, а потом резко дернул дверь на себя. На гвоздике, вбитом с внутренней стороны двери, болтался седой парик. Стефан присмотрелся, а это были вовсе и не волосы, а тонкая козлиная шерсть, сплетенная в косматые лохмы. «Озорница, однако», — усмехнулся Стефан, выдыхая. Он невольно перевел взгляд на содержимое шкафа и удивленно присвистнул — на узких полках стояли: крынки, мисочки, стеклянные пузырьки, наполненные разными непонятными жидкостями или совсем странным содержимым — сухими жабьими лапками, пауками, кузнечиками, мышиными хвостами — редкостная гадость. С потолка ведьмовского шкафа свисали пучки ароматных трав, от которых у Стефана немного закружилась голова. В одной из мисок гость рассмотрел огромные когти, бережно разложенные в две кучки. Стефан задумчиво взял миску, не зная, что и думать. К такой тайне своей ненаглядной невесты он был как-то не готов.

— Как не прилично без приглашения являться, — услышал Стефан за спиной приятный голос-колокольчик и чуть не выронил страшную миску.

— Всего лишь ответный визит вежливости, — он торопливо сунул ногти обратно на полку, — не мог не ответить, эти самые приличия обязывают.

Стефан повернулся к хозяйке. Сегодня Маричка не была обряжена служанкой, стан облегало скромное темно-коричневое платье шляхетки с знакомой ниткой речного жемчуга. В собранных небрежными косами волосах красовались нежные цветы шиповника. В руках Маричка держала крынку и полкаравая свежего пшеничного хлеба — наверное, свой завтрак или уже обед. И сама хозяйка ведьминых вещичек была свежей розой, такой чистой и даже немного наивной, что никак не сопоставлялось с мышиными хвостами и жабьими лапами. Девушка поставила свою ношу на стол и, нахмурив бровки-перышки, захлопнула дверь шкафа перед самым носом Стефана.

— Так ты, выходит, ведьмачка? — хмыкнул гость, прищуривая правый глаз.

— Думай, что хочешь, — равнодушно пожала плечами хозяйка, — посмотрел? Так пора и честь знать, — указала она на открытый проход к винтовой лестнице.

— Я ж теперь от любопытства спать не смогу, — оперся о шкаф Стефан, явно не собираясь никуда уходить. — Ты вот объясни — зачем тебе пауки-то сухие?

— Не в меру любопытным панам в бражку подмешивать, — с непроницаемо серьезным лицом произнесла Маричка, но в глазах плясали озорные искорки.

— А и чего вчера не вышла господаря-избавителя поприветствовать? — намекнул Стефан на свои заслуги.

— А было от кого избавлять? — усмехнулась девица и тут же нахмурилась, заметив кособоко стянутый край покрывала (как не пытался гость скрыть свои посиделки, а меткий взгляд хозяйки все сразу обнаружил). — Засиделся ты здесь, пан, пора и честь знать, — еще раз указала Маричка на выход.

Вот так вот, как блохастого кота гонит.

— Я здесь господарь и, где хочу, там и сижу, — задыхаясь от собственной наглости, процедил сквозь зубы Стефан и плюхнулся на идеальную кровать, выставляя в проход ноги.

— Ой, глядите на него, — иронично протянула Маричка, — господарь выискался. Да ежели тебе дядьку позволил на троне Яворонков посидеть, то совсем не значит, что ты тут хозяин.

— Ничьего мне дозволения не требуется! — сразу же вспыхнул Стефан, вскакивая с кровати. — Я сюда править приехал и буду, а если вы с «дядьку» другого господаря из-за болот ждете, то долго ждать придется.

— Каменец никогда не будет сидеть на троне Яворонков! — тоже перешла на крик Маричка, сжимая кулачки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А кто будет? Вепрь? — начал наступать на нее Стефан.

Девушка вдруг вся сжалась, потухла и как-то испуганно покосилась на открытую на лестницу дверь.

— Не надо про него, — прошептала она, — до смерти его боюсь, — и она торопливо перекрестилась на висевшую в красном углу икону. — Я вас обоих ненавижу. Уходи.