— Я тебе доверяла. Муж тебе верил. Ты была уже ошельмована своим первым позорным разводом, мы это простили. Ты не знала и не умела ничего, что должна знать и уметь женщина такого положения, до которого ты хитростью и обольщением поднялась. Ты не училась ничему, чему должна была. Ты опозорила своего мужа и всех нас своим поведением. Больше никогда не подходи, не разговаривай со мной и не прикасайся ко мне. Я тоже посоветую твоему мужу выгнать тебя и найти более достойную супругу.
Диру Инистону сделали выговор, но наказывать его не стали. Эсса убедила мужа, что Ингрисса сама его соблазнила, и ему было стыдно не ответить на призывы дамы. Эсса сказала мужу:
— Ты прав, что не стал жениться неизвестно на ком. Пример Ингриссы это показывает. Если уж брать вторую жену, то достойную. Но пойми, что вторую Толтиссу ты не найдешь. И даже лучше, что её у тебя увел король. Две таких силищи в одной семье могут взорвать мир. А теперь ты, даст Судьба, станешь отцом-королём или даже Императором-отцом, когда твой сын взойдёт на престол, — добавила Эсса мечту, которая вилась у неё уже давно, но которую она боялась высказывать вслух.
А чтобы муж не придал большого значения этой оговорке, Эсса сразу же поднесла мужу большую чашу крепкого вина и позвала музыкантов и танцовщиц.
Северный ветер, порою сменявшийся северо-восточным и северо-западным, дул три недели, и за это время колонисты успели доплыть до юго-западной оконечности материка Земли. Они высадились на острове около юго-западной окрестности материка. В те времена остров, который на картах, имевшихся у принца, назывался Смиптах, был заселен древним миролюбивым и цивилизованным народцем иклич, уже пережившим свои лучшие времена. Этот потерявший дух и желание обороняться народ беспощадно грабили и постепенно изводили окрестные пираты и пиратствующие царьки. Больше половины пути было пройдено, но оставалось ещё пройти вдоль южного побережья.
Словом,
Глава 8. Поворот пути
Остров Смиптах, к которому нёс корабли попутный ветер, возник на горизонте вечером 9 дня четвёртого месяца года. Необходима была очередная передышка. По данным Монастырей и купцов, остров был самым спокойным местом на раздираемом конфликтами западном побережье. Издали Смиптах производил тоже хорошее впечатление: длинный невысокий горный хребет проходил через весь остров, а берега казались приветливыми и спокойными. Подойти настолько близко, чтобы стать на якорь засветло, переселенцы не успевали, но погода становилась подозрительной, ветер крепчал и капитаны предвидели по крайней мере шторм. Поэтому решили рискнуть и подойти к берегу при луне, благо облаков было пока что немного. Один из кораблей при этом сел на мель, а остальные благополучно бросили якоря. Принц сразу же с несколькими воинами высадился на берег, где его встретили перепуганные, но почему-то невооружённые старики и старухи.
— Каллич-тро сушшангир-ли аст крисп ишнокан э, — заговорил один из них.
— Что тебе нужно, почтенный? — спросил принц по-валлински.
— Выкуп дать. Ты не трогать. Женщин дать. Еда дать. Водка дать. Всё дать. Ты уходить, — затараторил старик на ломаном валлинском.
Принц внутренне рассмеялся. Старик принял их за пиратов. Но какие же трусы островитяне! Даже оружия не взяли! Небось, все смылись в лесок и теперь рассуждают, каких из своих женщин отдадут на потеху разбойникам, чтобы убрались и не сожгли деревню. Это уже совсем не граждане! Их только в рабы или в смерды брать. И такими же могут стать жители Империи, если разучатся защищать себя. А ведь к этому дело идёт. Всё больше граждан кричат: "Зачем нам учиться военному делу? Мы платим налоги, и пусть воины нас защищают! А мы будем веселиться да деньги зарабатывать".
— Успокойся. Мы не тронем. Мы заплатим. Золота не возьмём, — опять по-валлински ответил принц. — А за продовольствие и водку спасибо. И за женщин тоже, если по доброй воле.
И он подал сигнал высаживаться на берег, куда ободрённые сельчане стали стаскивать еду и выпивку. Они совсем обрадовались, когда принц в ответ стал им раздавать золотые монеты. Откуда-то вынырнули местные женщины и девушки и стали готовить еду и заигрывать с ободрёнными таким приёмом мужчинами-колонистами. Принц предупредил своих людей, чтобы они вели себя с местными как со слугами, но не обижали их, если те не станут наглеть.
Как выяснилось, это была деревня Чимринт. Столичный город Киракс всего верстах в сорока по прямой, но на противоположном побережье острова. Поскольку шторм неумолимо приближался, принц, после совета с капитанами, велел вытащить все малые корабли на берег, а большие и средние поставить каждый на четыре якоря. На кораблях оставить лишь минимальные команды. В этих трудах прошёл весь день.
Окрестные крестьяне, услышав, что пришельцы не грабят, за всё платят золотом, вовсю приносили свежую еду, а их женщины прямо рвались в лагерь. Золотом, конечно, больше не платили, но рассчитывались по справедливости. Как потом рассказали, крестьяне из Чимринта, по мужицкой хитрости, сказали другим: дескать, с радости приврали, что золотом заплатили. Так что даже зависти среди местных крестьян не было. Колонисты поставили палатки, и как раз вовремя. На следующий день разразился шторм и бушевал пять дней. Всего один корабль сорвало с якорей, да и тот выбросило на песчаный берег. Он, конечно, был повреждён, но можно было починить.
Бывший личный раб и казначей принца Китир, ныне свободный колонист Кирс Атарингс, проскользнул к принцу в шатёр, когда все уже разошлись.
— Князь, я вспоминаю здешний язык. Меня увезли пираты ещё мальчиком, и я не знал, откуда родом. Я только помнил, что моя семья была знатная, какой-то красивый город и море…
— Не показывай этого. Правильно, Кирс, что ты пришел тайно. Вспоминай язык, ты многое нам сможешь рассказать. Разве сердце твоё не радуется возвращению в родные места?
— Князь, я теперь душою старк. Мои родные или давно умерли, или считают меня мёртвым. И что-то подсказывает мне: теперь уже нельзя будет вернуться в народ, из которого я когда-то был похищен. Я даже сложил стишок, если будет позволено его произнести.
— Кирс, после первых битв ты станешь по меньшей мере полноправным гражданином. Хорошо, что ты начинаешь вести себя как свободный. Я чувствовал, что душою ты не был рабом, хотя верно служил. Но потому, что считал хозяина достойным службы, не так ли?
— Князь, я в вашей семье с детства. Путь с родной земли до Старквайи мне запомнился лишь как вонючие трюмы кораблей и площади невольничьих рынков. Хорошо, что меня быстро довезли до вас, хорошо, что меня купили достойные люди. И хорошо, что меня сразу подарили тебе, хозяин.
— Я больше не хозяин. Хочешь почтить, называй "повелитель".
— Оговорился, повелитель. Я буду твоими ушами на острове.
— Прекрасно, Кирс! Выпей чашу вина и ступай. Я рад. Нет, сначала произнеси свой стих. Расстанемся по обычаям знати, — улыбнулся принц.
— Спасибо, твоя светлость!