Кое-как я смогла встать сперва на четвереньки, а после, нащупав рукой ствол дерева, который удалось опознать по шершавости и сладковатому запаху древесной коры, выпрямилась, используя дерево в качестве опоры.

И несмотря на то, что меня всё еще основательно штормило, я попыталась занять оборонительную позицию. Хотя боец из меня в этот момент был такой себе. Я была все равно, что раненный котенок, брошенный в клетку со львом. Но по соседству притаился враг и я не сомневалась, что он не уйдет просто так, после первого же удара. Уж слишком отчетливым был раздающийся где-то поблизости низкий утробный угрожающий рык.

Рык оборотня в полной трансформации.

А потому я покрепче встала на ноги, но все еще никак не могла сообразить, с какой именно стороны исходит угроза. Звук, казалось, раздавался одновременно со всех сторон. Либо в этом дворе было поразительное эхо, либо он слишком быстро передвигался, наворачивая вокруг нас круги. Из-за темноты мне никак не удавалось что-либо рассмотреть, ведь вне своей природной среды обитания, а именно моря, мои возможности были весьма ограничены. И в этот момент я ненамного превосходила человека.

Прикоснувшись к груди, я ощутила под пальцами ошметки разорванной ткани и что-то мокрое, оставляющее липкий след на коже. Кровь. Оборотень успел поранить меня когтями до крови.

— Черт, — прошипела я, ощущая, как вязкие капли скользят из раны вдоль по телу. Все оказалось хуже, чем я предположила изначально.

И в этот момент рык раздался совсем рядом. Мгновение, которое потребовалось оборотню, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние и вновь удар, который на этот раз пришелся в солнечное сплетение. И я рухнула аккурат под ноги тому, от которого отвратно разило мокрой псиной.

Прежде, чем окончательно отключиться мне показалось, будто я услышала мужской голос, который, кажется, сказал что-то вроде “Отвали”.

Возвращение к жизни было не из самых приятных. Потому что мокрая, холодная, противно прилипающая к телу одежда в принципе не способна вызывать теплых чувств. А уж когда руками ты нащупываешь под собой вместо мягкой перинки крупные круглые галечные камни, то такое пробуждение точно не захочется повторить.

— Какого черта? — хрипло спросила я пустоту после того, как разлепила глаза и ошалело оглянулась по сторонам.

Я лежала на пустынном пляже, погруженная в воду по самую грудь. Мягкие ленивые волны накатывали на берег, омывая его, и меня заодно, чистой прохладной морской волной. Светлеющий горизонт предупреждал о грядущем рассвете. Над головой вскрикивали пролетавшие мимо чайки, торопящиеся позавтракать еще не распуганной любителями утреннего купания рыбкой. Умиротворяюще пели волны, родной запах моря вызывал ностальгию, ноющей болью отзывавшуюся в груди.

В груди!

Подняв руку из воды, я осторожно прикоснулась к тому месту, куда еще недавно была ранена, провела по ключицам, потрогала шею. Пальцы нащупали изодранную ткань платья, но кожа была целой. Ни рваных ран, ни ошметков плоти, ни крови. Ничего.

Все еще пребывая в состоянии растерянности и легкого потрясения, я села. Потом кое-как встала, пошатываясь и поскальзываясь на гладкой мокрой гальке. С меня потекли щедрые потоки морской воды, руки и ноги тут же начали замерзать, а кожа мгновенно покрылась пупырышками из-за прохладного прибрежного ветра. Обхватив себя руками за плечи и стараясь чуть тише стучать зубами, я побрела к выходу с пляжа, периодически морщась от ощущения перекатывающихся под ступнями особенно крупных камней и размышляя над тем, как мне теперь, мокрой и в рваном платье, добираться домой. Ведь пляж, на котором очнулась, я узнала сразу. И находился он на другом от моего жилища конце города. Города, который еще спал по причине раннего утра, когда общественный транспорт отсутствует, а без него идти домой пешком было слишком далеко. Можно было бы, конечно, вызвать такси, но я не владела телепатией, чтобы сделать это без средств связи.

И тут до моего слуха донеслась трель, которую я сразу же узнала и со всех ног бросилась на звук, к причалу. Еще за два метра от него, я увидела под вклинивающимся глубоко в море каменным пирсом свою сумочку, которая была со мной накануне вечером. Сумочка покоилась на валунах, а её длинный тонкий ремешок был аккуратно придавлен камнем поменьше.

Непослушными дрожащими руками кое-как справившись с застежкой, я выхватила надрывающийся телефон и ответила на звонок:

— Да!

— Ты где? — взволнованно закричала Фируса.

— Фух! — с облегчением выдохнула я, оседая на колени. — Ты жива! Я так волновалась!

— Я тоже! — продолжала вопить подруга. — Я думала, тебя убили!

— Нет, — уже без надрыва ответила я. — Со мной все в порядке. Оборотень ранил меня и определенно убил бы, но… Кто-то спас меня. Спас нас, потому что не вмешайся он мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

— Последнее, что я помню, — подруга прерывисто вздохнула, — как ты вскрикнула, а после меня что-то ударило по голове. Да с такой силой, что я тут же отключилась. Пришла в себя уже в собственной квартире, на кровати. Дверь была прикрыта, но не заперта. Тебя нет. Я подумала, что всё… нашла телефон и начала тебе звонить, но ты не отвечала. Я полночи пыталась тебе дозвониться!

— У меня практически та же история, — я вновь оглянулась на пустынный пляж. — Только очнулась не в кровати, а в воде.

— Шутишь? — выдохнула Руся.

— Конечно, мне ж заняться больше нечем в полпятого утра! — раздраженно воскликнула я, но тут же попыталась успокоиться.

— Пять, — поправила меня подруга. — Сейчас без трех минут пять.

— А когда мы подъехали к твоему дому было без четверти девять, — припомнила я. — Минут десять мы провели во дворе, а после обе потеряли сознание. Значит, в без сознания я пробыла почти восемь часов.

— А как ты оказалась в воде? И в какой воде ты оказалась? — запоздало отреагировала муза.

— В морской, — проворчала я и вытащила из абсолютно мокрых волос кусок водорослей. — Я не знаю как. В голове кроме колокольного звона, абсолютная пустота. Открыла глаза — лежу, подо мной галька, надо мной — небо. Но перед тем, как отключиться после второго удара, я слышала голос. Мужской голос.

— Ты его узнала?

— Нет, — я не была уверена, слышала ли этот голос ранее. — Кажется, нет. Но кем бы он ни был, он спас нас. И более того, отнес тебя домой, а меня принес к морю.

— Но почему он это сделал?

— Потому что оборотень ранил меня, Руся, — тихо проговорила я, по-прежнему не веря, что все это случилось со мной. — До крови. И он был полностью обратившимся. Я его практически не видела, но прекрасно чувствовала запах шерсти.

Подруга в ужасе ахнула.

Мы обе знали, что означало получить такую рану от оборотня в полной трансформации. В следующее полнолуние я бы начала обращаться, но, не являясь человеком, не смогла бы пережить первое изменение. И либо сошла бы с ума от происходящей в моём теле мутации, либо просто умерла от боли.

— Это значит, что ты…, - начала говорить Руся и запнулась, её голос беспомощно оборвался.

— Нет, — ответила я, сосредоточив все свои силы на том, чтобы голос не дрогнул. Я не хотела показывать, насколько мне вдруг стало страшно. — Рана затянулась. Кто бы не принес меня к воде, он знал, что делал. Море излечило меня.

— Ты уверена? — мои слова явно не подействовали на подругу утешающе. — Рана могла зажить, но при этом вирус, которым заразил тебя оборотень, мог остаться в твоем теле.

— Вряд ли. Он зацепил меня когтями. Как минимум в половине случаев это приводит к заражению. И если бы я была человеком, то следующую полную луну встретила бы в мохнатообразном состоянии. Но я не человек. Если бы в моем теле еще была зараза, рана не зажила бы, а начала гнить.

— А ты вообще сейчас где?

— На Солнечном пляже, — резкий порыв ветра отбросил мои влажные волосы, обдавая холодом. Передернув плечами, я добавила: — Здесь никого, кроме меня нет.

— А почему ты раньше трубку не взяла, я тебе несколько часов уже звоню! — начала возмущаться Руся, а это значило, что она уже успокоилась и готова поиграть в любимую русскую игру под названием “найди виноватого”.