Я это заметила, оценила, расправила плечи, принимая чуть более неудобную, чем до этого, позу, мысленно напомнив себе, что сколько бы Гриша не играл в простодушие и сколько бы ни позволял изображать двух дурочек из переулочка нам с Нисой, он всегда оставался тем, кем был — и до нашей первой встречи, и после неё — опытным следователем, который сумел построить карьеру в человеческом мире не являясь человеком.

— Да, мы встречались с ней, — кивнула Ниса, скатывая в комок шуршащую обертку. — Но, во-первых, это было единожды, во-вторых, я тогда была сосредоточена на том, чтобы не дать Ди навешать люлей соседским детишкам. А в-третьих, мы даже не знаем имени пошибшей! Все, что нам известно о девчонке — это наличие подросткового гонора и отсутствие желания сделать что-нибудь внятное со своими волосами.

— Ну, теперь она уже ничего не сможет с ними сделать, — сухо проговорил Гриша, поднялся и вышел, чтобы присоединиться к трудящимся за стенкой коллегами. Очевидно, для обмена информацией и обсуждения дальнейшего плана действий.

— Это да, — с грустью согласилась Ниса в пустоту и повернулась ко мне: — Что будем делать?

— Доказывать, что мы — не убийцы детей, — ответила я мрачно.

— Да, непростое время нас ждет, — понурилась Ниса.

И она оказалась права.

Через два часа, которые мы провели в уничтожении моего годового запаса кофе и чая, а Ниса еще попутно подъела все, что можно было съесть не зажигая огонь на плите, к нам вернулся Гриша и сообщил, что удалось установить личность мертвой девицы.

— Миронова Агата Станиславовна, четырнадцати лет отроду, — зачитал он с блокнота. — Вам это имя о чем-нибудь говорит?

— Даже не шепчет, — заявила устроившаяся на подоконнике Ниса, которая за двадцать минут до этого, провозгласив, что в квартире слишком много людей и ей нечем дышать, полезла на окно. Поближе, как она выразилась, к источнику свежего воздуха, который исчерпали залетные стражи правопорядка.

— Вы уверены? — чуть сузил глаза Гриша.

— Убери со своего лица этот прищур, — от души посоветовала подруга. — Мы имеем отношение к этой истории только потому, что эта малолетка забралась именно в нашу квартиру, непонятно каким образом вскрыв замок.

— Да, кстати, об этом, — потер виски вервольф. — У вас есть догадки, что она могла здесь делать?

— Покемонов ловить! — рявкнула Ниса. — Ну, откуда мы можем знать?! Нас-то здесь не было, а она записки прощальной не оставила!

— Ниса, — позвала я.

— Агась, — тут же отреагировала она.

— Выдохни, — попросила я и дальше сказала уже Грише: — В первый и последний раз, когда мы виделись, там была целая орава детишек. Может быть, следовало бы поговорить с кем-то из них?

— Чтобы с ними поговорить надо для начала установить их имена и узнать, где искать родителей, без разрешения которых мы не имеем права допрашивать несовершеннолетних.

— Самый простой путь — спросить мою соседку, чью дочь мы накануне спасли, — выдвинула я предложение. — Уж она-то должна знать, с кем проводит время её ребенок.

— Мы звонили, но в квартире, на которую ты указала, никого нет. По крайней мере, нам никто не открыл, — хмуро сообщил Гриша.

— Вроде мамаша в какой-то гостинице работает, — припомнила Ниса, — то ли администратором, то управляющей.

— Управляющей, — закивала я. — Точно.

— У нас в городе больше двадцати гостиниц и отелей, — с недовольством поморщился Гриша. — Я не могу сесть и обзвонить все.

Я бросила взгляд на настенные часы, которые показывали половину пятого вечера.

— Рабочий день подходит к концу, по идее, она должна скоро вернуться.

— Ага, так же скоро, как она вернулась прошлой ночью, — язвительно заметила подруга. — Ближе к утру, да и то после нашего звонка с телефона её дочери.

— Ладно, — решительно прервал наши вялые рассуждения Гриша. — Труп мы забрали, ребята сняли отпечатки пальцев со всего, чего могла касаться девчонка, так что, у тебя в квартире сейчас немного… грязновато, — по губам оборотня скользнула улыбка с легким привкусом извинения.

— Ничего, зато будет, чем ночью заняться, — «утешила» его Ниса, чем одновременно стерла многозначительную ухмылку с лица.

— Мы приступим к изучению биографии погибшей, — продолжил оборотень уже с более деловым настроем. — Ваши показания я записал. Но вам надо будет на днях еще подъехать ко мне на работу и подписать протокол.

— Хорошо, — смиренно кивнула я, грустно размазывая ложечкой остатки кофе по белоснежным стенкам чашки.

— Надеюсь, ты не попытаешься пристегнуть нас к этому убийству? — с вызовом спросила Ниса, не сводя с парня взгляда, горящего праведным гневом.

Он примирительно вздохнул в ответ, переложив папку из одной руки в другую и произнес:

— Нет, но мне будет очень сложно пойти против неопровержимых улик. Так что, если вы не сказали мне всей правды, то самое время приступить к…

— К чему? — Ниса спрыгнула с подоконника и, прошлепав голыми ступнями по полу, встала рядом со мной и напротив Гриши. — К раскаянию? Так нам не в чем каяться. Ни перед тобой, ни перед кем-то другим.

Оборотень явно не стремился к открытой конфронтации, а потому просто поправил ворот рубашки и на прощание добавил, обращаясь, в основном, ко мне:

— Если будет, что добавить, ты знаешь мой номер.

— Я тоже его знаю, — широко, но не искренне заулыбалась в ответ Ниса и помахала ладошкой с самым прощающимся видом. Грише ничего не оставалось делать, как засобираться дальше по своим делам.

Когда в квартире остались только мы с подругой, Ниса оседлала табуретку верхом и, покусав губы, нарушила повисшую, неожиданно оглушительную, тишину:

— Зря мы ему позвонили.

— А были другие варианты? — огрызнулась я.

— Да! Надо было звонить Мише! Почему мы сразу о нем не подумали, а первым делом бросились за помощью к этому мохнатому, чья морда мне настойчиво не нравится?

— Потому что звонить Мише бессмысленно, — отрезала я.

— В смысле? — непонимающе мотнула головой подруга.

— Я уже больше недели не могу ему дозвониться, — нехотя рассказала я. — По личному номеру он не доступен, а на работе говорят, что взял отпуск за свой счет на месяц. Я хотела его с днем рождения поздравить, да так и не смогла связаться с именинником.

Ниса присвистнула.

— Интересный расклад, — помолчав, она спросила: — Как ты думаешь, что случилось?

— В моей квартире? — выразительно выгнула я брови. — Или в мире в принципе? Предполагаю, что за последние двенадцать часов много где и много чего случилось.

— Не начинай, — одернула меня подруга с легкой обидой, всплеснувшейся в голубых глазах. — Я знаю, когда тебе страшно или плохо, твоя природная ехидность проявляется в более жестких формах. И тебя начинает заносить на поворотах. Но не надо так.

— Не знаю, — ответила я уже более спокойно, приняв к сведению замечание банши. — Это ответ на твой вопрос: я не знаю, что здесь случилось.

— Но у тебя ведь уже есть какие-то догадки? — продолжила настаивать Ниса. — Я по лицу вижу, что есть.

Я раздраженно дернула уголком губ.

— И какое же у меня лицо?

— Лицо человека, который осознал всю глубину и широту грядущей проблемы, но еще не знает, как к ней подступиться.

Спорить с подругой, убежденной в своей правоте, было бесполезно.

Но её уверенность была не безосновательной.

— Когда мы посетили соседскую квартиру в первый раз, — начала я со вздохом огорчения, — вернее, когда внеслись туда на всех порах, горящие желанием вставить детишкам нравоучительные пистоны…

— Ты внеслась, — решила уточнить подруга. — И ты горела.

— Окей, я внеслась, — быстро согласилась я. — В общем, у них там были разные магические предметы.

— Ты уже об этом говорила, — припомнила Ниса. — Буквально недавно.

— И говорю об этом вновь, — начала раздражаться я. — Потому что это важно.

— Думаешь, во всем виноваты детишки? — уловила Ниса направление, к которому я вела.

— Что если, — я подняла больной взгляд на подругу, — они вызвали её, как когда-то вызвали мы?