И он умолк, кажется, чтобы сдержаться от ругательств.

— Знаешь, тому, кого ты выберешь придется носить с собой ружье.

— Зачем? — растерялась я.

— Чтобы отстреливать всех тех, кто захочет забрать тебя себе, — произнес Гриша то, что я совсем не ожидала от него услышать. — И, знаешь, я — один из таких. Я хочу тебя себе.

— Я, по-твоему, кто, переходящее знамя? — беседовать в таком ключе с вожаком местных волков было… немного абсурдно.

— Нет, если я получу тебя, то уже никогда не отпущу, — произнес оборотень так, как будто это было чем-то нормальным. Чем-то естественным и легко прогнозируемым.

— Полное безумие, — пробормотала я и это был ответ на мои собственные мысли.

— Почему же, — не согласился Гриша. — Я вполне могу представить тебя рядом с собой. Ты бы стала моей парой, моей леди.

— Спасибо, не надо, — быстро отказалась я. — Пробежки голышом под луной, конечно, очень романтичны, но очень негигиеничны.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — резко пресек мою болтовню оборотень. — Ты ничего не знаешь о нас. Но могла бы узнать, если бы захотела. Я бы положил к твоим ногам весь свой мир.

Мне стало окончательно неудобно и неловко продолжать этот разговор, слишком уж откровенным он становился.

— Мне нужно кое-что узнать, — выдохнула я в то время, как глаза подруги округлились и выпучились, как если бы ей вдруг резко приспичило в туалет. — Узнать, возможно ли такое, чтобы тот, кто подчинил стаю, все равно не контролировал подвластных оборотней до конца?

Гриша некоторое время сохранял молчание, а после произнес:

— Решила сунуть свой прекрасный носик в дела Лозовского, верно?

— Как ты догадался? — искренне удивилась я.

— Это было не трудно. Из всех твоих знакомых только двое имеют подвластных зверей — Макс и его старший братец. Если бы проблема была с первым, ты бы мне не звонила. Остается только Лозовский, а вместе с ним и небольшой шанс, что я не побегу к Максу с доносом.

— Какой ты умный! — ехидно восхитилась я.

— Ты немного неверно представляешь себе процесс подчинения зверя. Это не что-то, что дает полный и всеобъемлющий контроль над оборотнями. Всё… несколько сложнее.

— Объясни! — потребовала я.

— А что мне за это будет? — тут же решил воспользоваться ситуацией вожак.

— Хочешь денег? — выбрала я самый очевидный вариант.

— Что? Денег? — не поверил своим ушам главный мохнатый. И тут же расхохотался. — Нет, деньги мне не нужны! Хватает! Но есть кое-что, от чего бы я не отказался.

— Например?

— Например, я хочу, чтобы ты отдала мне свое время.

— Чего? — поставили меня в тупик его слова.

— Давай поужинаем. Это мое условие. Я дам тебе ответ на каждый вопрос, который ты задашь, если проведешь со мной один вечер.

— Один ужин? — уточнила я.

— Один ужин.

— Ладно, — легко согласилась я. — Это допустимое условие. А теперь скажи, насколько плохи дела Лозовского? Что происходит в стае ягуаретт?

— Раскол. Ягуаретты — подвластный зверь принца Джэхана, и благодаря этому он смог подчинить стаю. Но подчинение идет через вожака, потому что именно у альфы — неограниченная власть над стаей. Альфа — это центр. Сломаешь альфу — ослабишь стаю. Призовешь альфу — и за ним придет вся стая. Подчинишь альфу — получишь власть над стаей. Не такую, которая позволяет контролировать каждое действие и каждую мысль, но такую, которая дает возможность превратить оборотней в свое орудие. Они выполнят любой приказ, который поступит… просто не смогут не выполнить. Но если в стае есть несколько лидеров, то это приводит к внутренним разногласиям. Вожак теряет контроль, теряет его и тот, кто подчинил стаю.

— А из-за чего может появиться второй лидер?

— Из-за болезни альфы, чаще всего, ментальной или если вожак стареет, а на смену ему рвется молодой и резвый. Еще, бывает, появляется тот, кто может предложить стае более благополучное будущее. Пришлый из другой стаи, из другого города.

— И? С каким из вариантом столкнулись ягуаретты?

— Можно сказать, сразу со всеми тремя, но объединенными в одном оборотне. Альфа ягуаретт уже немолод, имеет значительные проблемы с управлением гневом и является приверженцем старых традиций. Ну, знаешь, такой типичный консерватор, который направляет все усилия на то, чтобы сохранить «так, как есть» и боится любых перемен. Лозовскому огромных усилий стоило убедить такого человека сняться с насиженного места и отправиться на другой конец света, то есть, в наш город. Но еще больше вожака не устроило вливание, так сказать, «новой крови». В общем, там какая-то мутная история с интернатом, закрытым много лет назад, воспитанники которого, на удивлением всем, оказались ягуареттами. Они жили в обычных семьях, как люди, и никогда не взаимодействовали с себе подобными, но знали, кем являются. У них были кураторы и на каждого такого куратора приходилось по пять-семь детей, за которыми приглядывали годами. После переезда стаи Лозовского был брошен клич и бывшим воспитанникам интерната приказали оставить свои дома и приехать сюда, чтобы вступить в ряды ягуаретт.

— Эту историю мы уже слышали, — прошептала одними губами Ниса.

Я в ответ кивнула, показывая, что тоже помню разговор с Князем.

— А вы откуда все это знаете? — спросила я у Гриши.

— Не будь наивной, Ди, — со смешком одернул меня вожак. — В этом городе даже у камней вдоль дороги есть уши и глаза. А молодняк ягуаретт настолько пещерный, что выдает себя на каждом шагу. Что не удивительно, они понятия не имеют, что значит — быть оборотнем. И вот уже несколько месяцев, как они съезжаются сюда один за другим.

— Погоди, — начала соображать я. — Не хочешь ли ты сказать, что второй лидер — это один из интернатовских?

— Ага, молодой да ранний. Кстати, ты с ним уже успела познакомиться.

Я прикрыла лицо рукой.

— Это…

— Да, тот самый оборотень, который напал на вас с музой. Эмиль, кстати, тоже был из числа призванного молодняка.

— Нападение на Нису — чьих мохнатых лап дело? — обменявшись с подругой взглядами, спросила я.

— А ты подумай, — пропел Гриша. — Вспомни классика — «ищи, кому выгодно».

— Выгодно было Максу, — холодно ответила я. — И тебе, соответственно, тоже.

— Максу, на самом деле, было все равно, кого пустить в расход. А я в этой истории вообще принимал минимальное участие.

— Так ли уж минимальное? — не поверила я.

— Я лишь через бармена «Белого кролика» передавал твоей музе сведения, которые она запрашивала. Например, как звали Ольгу Егорову до удочерения, и что случилось с биологическими родителями девочки. Потому что Макс распорядился помогать ей, он ведь думал, что Руся целиком и полностью на его стороне, в том числе, из-за того, что верил в мстительность её натуры.

— Руся? — громко фыркнула я. — Мстительная?

— На самом деле, ты очень плохо знаешь свою подружку.

— Или мы просто знаем её с разных сторон, — возникло острое желание уронить голову на руль и побиться об него лбом. Чем больше я узнавала, тем сильнее меня душила новая информация. Я как будто оказалась внутри стеклянного шара, из которого постепенно выкачивали весь кислород.

— После того, как Лозовский бортанул твою подружку, она захотела отыграться. Ну, или она заставила всех так думать, будто она хочет отыграться.

— То есть, ты сам до конца не понимаешь, что происходит? — дошло вдруг до меня и это показалось настолько невероятным, что я громко расхохоталась. — Ты же правая рука Макса! Он что, не посвятил тебя в происходящее? Если только… он тоже не знает?

— Я не могу судить об истинных мотивах твоей подружки, — продемонстрировал спокойствие оборотень, но по напряжению в голосе я почувствовала, как непросто ему это далось. Вспыльчивая натура рвалась наружу и, возможно, рвалась, чтобы вцепиться кому-то в глотку. — Поэтому могу посвятить только в то, что знаю сам. А я знаю следующее — когда Лозовский узнал о нападении на дочь главы клана банши, он отправился к Захару.