Однажды он не выдержал и ответил жене стихом:

Эссе ничего не оставалось, как ответить:

Тор рассмеялся и обнял жену. Но Эсса прекрасно понимала, что не зря Тор настолько разборчив. В отчаянии она стала просить его приглядеться к Высокородным гетерам, но в душе Тора ни одна из них не выдерживала никакого сравнения с Толтиссой.

В первый же день нового года, когда из Карлинора отплывал Атар, Яра потребовала, чтобы Лир брал её с собой на занятия. Братец улыбнулся и повел её к монахам, затем к учительнице танцев. После обеда он сказал сестрёнке, чтобы она поиграла, а сам он сейчас пойдёт заниматься боевыми искусствами. Но Яра увязалась за Лиром и к военному наставнику. Тот, смеясь, решил её немного поколотить, чтобы отвадить. Но девочка оказалась с исключительно быстрой реакцией и ухитрилась даже цапнуть наставника за руку зубами. Из-за полученных колотушек она плакать не стала, только каждый раз поднималась и бросалась вновь.

Крон Сукинтир, наставник из знаменитой семьи военных мастеров, сын Сукраккита, учителя Тора, был удивлён такими способностями и упорством. Крон вспомнил, как Мастер Тор, заехав в Линью, чтобы поклониться памяти учителя Суктраккита и лично поклониться Учителю в мастерстве, вытащил его на банкет мастеров-оружейников, и спьяну Крон дал клятву поехать в Колинстринну. Тогда он наутро страдал не только от похмелья, но и от отчаяния, что променяет Линью на захолустное местечко, но сейчас совершенно не жалел о случившемся. Несколько из его учеников обещали стать выдающимися воинами, и среди них, конечно, были оба сына Мастера. А теперь и его дочка-рабыня… Впрочем, Крон, поглядев на неё, решил, что с таким духом и такими данными она рабыней не останется. А реакция у неё лучше, чем у змеи.

— Ну что, ты хочешь, чтобы тебя каждый день так сильно били? — грубо спросил Крон, в душе уже чувствуя ответ.

— Я хочу защищать братца всегда и везде. Я согласна, чтобы меня били, чтобы научиться драться. Возьми меня, Учитель! Я плакать не буду.

— Ты сама выбрала. Сейчас пойдёшь к моим помощникам. Шус, покажи ей упражнения на гибкость, реакцию и быстроту. А если захнычет, выстави её пинком.

— Не захнычу! — зло ответила Яра и ушла.

И действительно, несколько раз из соседней комнаты доносились её крики, когда ей было очень больно, но она не захныкала и не попросила пощады ни разу. А когда Лир и Яра кончили занятия, Яра, еле идущая от боли в мышцах и суставах, вся в синяках (Крон бил её достаточно сильно и безжалостно, чтобы проверить), прижалась к братцу и сказала:

— Я тебя на войну одного не отпущу! Я буду твою спину защищать! А спереди ты сам кого угодно победишь!

Лир обнял сестрёнку, а увидевшая всё это Ангтун расплакалась. Ей было жалко дочку, и одновременно она радовалась за неё. Она чувствовала, что перед дочкой открывается дорога к опасной, но интересной и счастливой жизни. Тем не менее, такие смелые намерения (и не только намерения) не помешали Яре в ту же ночь, когда ей привиделся кошмар, с плачем юркнуть в постель к братцу, а братец обнял её и защитил от злых видений. Наяву же она практически никогда не плакала.

На следующий день Яру ждало первое, но относительное, разочарование. На одно из занятий вместе с братцем её не пустили.

— Здесь обучают необходимому для мужчин, — объяснил брат.

— А ты пойдёшь с нами, — взяла Яру за руку гетера-наставница Алисса. — Ты должна быть не только защитницей, но и женщиной. Когда-нибудь ты станешь Ярассой, тебе нужно будет выходить замуж и рожать детей.

— Я никогда не уйду от братца! Я никогда не стану служанкой и не выйду замуж! Я его сестра и его собственность, — проворчала Яра, но покорно пошла за наставницей обучаться тому, что нужно знать и уметь настоящим женщинам.

В кузницу Яру, конечно же, тоже не пустили. Ей иногда велели приносить питьё подмастерьям и братцу, но не больше. Другого, кроме как передавать еду и питьё, в кузнице женщина делать не могла, если только она не носила в себе будущего кузнеца, сына мастера. Тогда ей разрешалось помогать там, чтобы ребенок уже в чреве матери приучался к будущей профессии. Пока братец осваивал мастерство, Яра занималась с гетерами, которые тоже ей спуску не давали. Тем не менее она не отступалась от своего. Гетеры просто удивлялись её силе духа: она на три года раньше начала столь же жестокое обучение, как в школе гетер, причём по собственной воле. Она могла в любую секунду отступить, ей это ничем не грозило, но она добровольно шла на тяжёлые, порою мучительные, занятия. Конечно же, стихийно сложившаяся у Яры программа была совсем другой. И гетеры её учили по-другому, чем обычных девочек и чем их самих учили: ведь боевые умения в их подготовку практически не входили, кроме нескольких приёмов самообороны. Военный наставник разработал для неё, посидев над книгами и даже проконсультировавшись с братом-боевым монахом, для чего специально сплавал в Великий Монастырь, её собственный боевой стиль, модифицировав стиль змеи. Он уже чувствовал, к чему Яру надо готовить. Девочка училась владеть кинжалом, дубинкой, сражаться без оружия, сражаться против толпы, освобождаться от пут, стрелять, прятаться и нападать из засады, сама чуять засады и недобрые намерения окружающих. Словом, из неё готовили первоклассную охранницу.

Когда гетеры через три священных года спросили, зачем она так старается изучать женские искусства, девочка неожиданно выдала:

— Женщина может поразить коварнее и сильнее, чем самый умелый убийца. Я должна защищать братца и от ядовитых женских чар, поэтому сама должна знать их.

После такого ответа делегация гетер пришла к Тору и попросила его отдать малолетнюю рабыню в школу гетер, гарантировав, что её примут туда.

— У Яры есть все данные для выдающейся Высокородной. Грех терять такой талант, — мягко сказала Алисса, пытаясь подействовать на мастера одновременно и силой убеждения, и силой очарования, — Отпусти её на волю, признай её своей дочерью и дай ей возможность прославиться на всю Империю, а то и на весь мир.

— Нет, — твёрдо ответил Тор. — Линии Судьбы Яры и Лира переплелись слишком туго. Вы готовите ей славу, а я хочу ей счастья. Счастлива она может быть лишь рядом с братом. А брат — рядом с нею. Если я её отпущу и признаю, она вынуждена будет идти своим путём, и их линии разойдутся.

Но, впрочем, мы забежали вперёд.

Вернувшись, Тор застал всех переругавшимися. Таковы были итоги немногих месяцев правления Ингриссы всего лишь женской половиной владения. Сама Ингрисса имела наглость привести любовника, молодого дворянчика Дира Инистона, в дом своего мужа, Великого Мастера. Тор, увидев это, велел выбросить её вещи из дома и быстро построить возле дверей лачужку.

— Ты будешь жить здесь, пока не вернётся твой муж и не решит, будешь ли ты дальше его женой. А я ему посоветую прогнать тебя на все четыре стороны самым позорным образом, — отрезал Мастер-Владетель.

Ингрисса бросилась за защитой к Эссе, но та не велела впускать её в замок, как опозоренную. Когда Ингрисса застала владетельницу врасплох на улице и стала просить прощения, ссылаясь на внезапно вспыхнувшую страсть, Эсса холодно сказала: