Капитана перекосило. Передавая такой ответ, можно и головы лишиться, если настроение у царя будет достаточно плохим. Царь Атар точно выразил, что он не признает главенства Агаша и готов договариваться только на равных. Заложника не будет. Танцовщицы не будет. Такое поведение горстки людей перед лицом целого мощного царства казалось наглостью, но капитан понимал, что у Атара есть и ряд неоспоримых преимуществ.

— Я надеюсь, что Агаш и Алитирна будут жить в мире и дружбе, — вежливо ответил капитан и побыстрее направил свои корабли на юго-восток, к выходу из пролива.

Царь понял, что рассказы о грозных воинах, властитель которых носит корону древнего царства, уже дошли сюда и что флот ожидали. Но по поведению капитана было неясно, чего теперь ждать: разведки боем, продолжения дипломатического наступления или мирных переговоров о союзе. Надо быть готовым ко всему.

Пока царь занимался дипломатией, колонисты высаживались на берег, который должен был стать их новой родиной. Первыми переправились две сотни воинов и сразу заняли оборонительную позицию вокруг места высадки остальных. За ними перевезли коней, и две сотни сторожей сразу же оседлали их. За ними сошли с кораблей ещё три сотни воинов из бывших рабов и слуг, для них стали выгружать грузовых лошадей, ослов и мулов. Эти три сотни со священницей Эстар Охранительницы двинулись к ближайшему леску, выбрали места для заготовки брёвен и стали рубить брёвна для укреплённого лагеря. Священница вернулась и вместе с царём стала выбирать место для первого лагеря старков.

Местных жителей здесь почти не было. Тех, кто обитал, в большинстве вырезали во время последней войны, развалины трёх прекрасных городов потомков навечно проклятого племени привлекали охотников за сокровищами, попадавших в коварнейшие ловушки, оставленные Древними Ненасильниками (так, или просто Древними, называли это проклятое племя). Древние полностью отказались от личного применения оружия, но в войне их победить было не так-то просто: они набирали в качестве наёмников самых отчаянных вояк, не боявшихся их тёмной магии, они расставляли ловушки повсюду. Да и сама слава Древних, как жестоких магов, зачастую приводила к поражению даже сильные армии, вдруг начинавшие междоусобную битву либо просто обращавшиеся в необъяснимое бегство. Правда, в последней войне это помогло еретикам лишь спастись от поголовного истребления: армии не стали выискивать убежища последних Древних, ограничившись разрушением их главных поселений.

Разведывательный отряд, посланный к развалинам крепости, неожиданно начал подавать сигналы, и от него поскакал посыльный.

— Крепость занята! — закричал десятник Инь Руэкарс, встретив скачущего навстречу вместе с полусотней отборных воинов царя.

Атар попытался оценить ситуацию. Если бы гарнизон был большой, они атаковали бы его людей. Значит, скорее всего, он маленький. Царь послал за священниками-переводчиками из Южного Монастыря, оценив, что, вероятнее всего, это агашцы. Но на всякий случай попросил прислать также знающих языки Ссарацастра и степняков. Через час отряд старков подошел к крепости, ощетинившейся насторожившими луки и приготовившими арбалеты воинами в кожаных доспехах.

Горное государство Ссарацастр лежало непосредственно к западу от ныне пустующих мест. Жители его делились на полсотни мелких царств, а над всеми стоял царь царей, избираемый формально пожизненно, фактически до первого поражения. Пышный титул царя царей точно отражал его ничтожное положение: он ничего не мог сделать без согласия других царей. Даже объявить войну он не мог без решения Совета Царей. В итоге царь царей оставался предводителем практически только в военном походе. А мелкие царьки Ссарацастра часто проявляли собственную "инициативу".

Сейчас трое из них решили занять пустующие места и начали с крепости Рсиструм. Никто более умный на эти земли не позарился из-за проклятия Проклятых: Древние оставили множество коварных ловушек. Именно ввиду этих ловушек ссарацастрцы, агашцы и степняки, совместно разгромившие государство Древних Проклятых, даже не стали зачищать все их деревни: каждая деревня была тоже окружена множеством ловушек, да ещё умение Древних натравливать местную жизнь на пришельцев… А много добычи в деревне не возьмёшь. Вот все города Древних были взяты, разграблены, разрушены и брошены из-за оставшихся ловушек и непонятных эпидемий.

Гарнизон крепости первоначально составлял триста человек, но несколько десятков из них уже погибли в коварных ловушках Древних. Не будь тут отрядов трёх царей, ссарацастрцы давно бы сбежали. Но каждому из царьков было стыдно уходить первому и даже просто заговорить об этом. Так что появление большого отряда старков перед кое-как починенной и ценой своей крови немного очищенной от ловушек крепостью было для горцев поводом ретироваться с честью. Но просто так отступать не хотелось. Нужно было сохранить престиж и попытаться что-то получить от новых захватчиков.

— Что вам нужно на землях Ссарацастра? — грозно спросил по-агашски у пришельцев царь Цацикот из Ицка, который отбывал свой месяц в качестве командира совместно захваченной крепости.

— Это наша земля. Она нам отдана всеми Великими Монастырями и я только что совершил обряд вступления во владение ею. Так что уходите с миром, ссарацастрцы, — столь же грозно ответил Атар, и священник перевел его слова.

— Мы будем защищать эту крепость, пока сюда не придут войска нашего царя царей, — ответил Цацикот.

— Мы будем рады разгромить эти войска в честном бою, — отрезал Атар. — Да вам до их подхода и не продержаться.

— Мы готовы уйти, если вы оплатите наши расходы по очистке и восстановлению крепости. Давайте тысячу золотых и мы через десять дней уйдем.

— Берите сто, пока я даю, — спокойно проговорил Атар. — И уйдёте вы сейчас же.

— Это нечестно! — сморозил глупость Цацикот.

— Тогда мы честно возьмём крепость и всех вас обратим в рабство, — улыбнулся Атар.

— Давайте свои сто золотых, — сдался Цацикот, поняв, что большего не добьется. — Но нам нужна пара дней на сборы.

— Немедленно пускайте наш гарнизон в крепость, и, так и быть, собирайте пару дней свои вещи, — забил последний гвоздь Атар.

— Согласен, — вздохнул Цацикот.

Появились как из-под земли несколько мелких торговцев, как только убедились, что в старкском войске царит порядок. Один из них отличался полной невзрачностью и постоянной угодливой улыбочкой. Но на это никто не обратил внимания. Более того, бойцы отряда даже купили у него несколько мелочей. Обижать мирных жителей они совершенно не собирались, да и запрещено это было строжайше, а цены у разносчика были в общем приемлемыми. Коробейник бешено торговался на ломаном агашском, но, поведи он себя по-другому, все бы удивились, а так он никому не запомнился. Единственным, когда можно было бы что-то почувствовать, был эпизод, когда один из ихлан захотел сбагрить разносчику в уплату трофейный кинжал вместо денег. На секунду в глазах торгаша промелькнуло отвращение, но затем он просто назначил за кинжал такую смехотворную цену, что сделка расстроилась сама собой.

Горцы не сообразили, что забрать с собой можно будет только свои вещи, а их жадность используют для нахождения и обезвреживания остающихся ловушек. Два дня ссарацастрцы лазили по укромным уголкам крепости, пытаясь собрать всё ценное и потеряв на этом ещё пару десятков человек, а на третий день их выпустили. Атар сразу решил, что выйдут они лишь с оружием, доспехами и деньгами, оставив все находки. Он понимал: после такого предстоит ждать удара от рассерженных горцев. Но войны с ними всё равно не избежать. Однако судьба оказалась несколько благосклоннее к Лиговайе.

Царёк Цацикот был одет празднично: в шёлковую черкеску с узким сыромятным ремнём, кинжалом, подвешенным к нему, шёлковую же рубашку навыпуск, застёгивающуюся красиво сделанными из ниток пуговичками и тесёмками, шерстяные шаровары, заправленные в мягкие лёгкие с эластичными голенищами сапоги, в баранью шапку и в бурку. Его люди выглядели примерно так же, только черкески были у них шерстяные, рубашки холщовые и на ногах у многих ноговицы вместо сапог. Подойдя к царьку, Атар почувствовал проклятие.