- Вам это знакомо, княгиня? – на указательном пальце гостя болтался тонкий шнурок, в лучах зимнего солнца, проникающего в узкое оконце, сверкал ковчежец – Богородица нежно взирала на Богомладенца.

- Кароль умирает, - прошептала София, лицо гостя стало расплываться, в глазах потемнело.

- Да, пани, он умрет.

- Но может, Бог даст, и он поправится. Он должен поправиться, он не может так, не должен! Зачем он снял ладанку?! - София вонзила ногти в кожу ладоней, чтобы прекратить головокружение.

- Я надеюсь, он успеет умереть, - сухо ответил старик. - Княгиня, ваш муж объявлен мятежником, он восстал против нашего всемилостивейшего государя. Если Кароля схватят, он все равно умрет, но только медленно и в адских муках.

- Но это ложь! Он не мог предать короля, это клевета! Его опорочили враги! – София задыхалась, словно чья-то невидимая рука сжимала горло.

- Я тоже так считаю, княгиня, но наш Игнац поверил, увы, наветчикам. Кароля подозревают в заговоре в пользу младшего брата государя Матея.

- Что все это значит?! – заревел пан Луговой, краснея, словно вареный рак.

«Кароль умирает, Кароль умирает!» - жестокие слова кололи душу. Как сквозь толщу воды София слышала слова Зарунского:

- Вот выписка из приходской книги церкви Вознесения ближайшего села Броничей от 4 ноября: «Гетман Левобережной Ладии князь Кароль Каменецкий венчался с девицей Софией из шляхетского рода Луговых».

Гость потряс развернутым свитком.

- Это ложь, там поп недавно умер, - парировал Азар.

- Так что ж, книга приходская-то не сгорела, и свидетели венчания имеются: боевые холопы князя - Георгий Пыж и Яков Ступица.

- Этого не может быть! София все время была на виду, мы этого гетмана в глаза не видели!

- Как же не видели, коли вы его у себя принимали, поили – кормили мятежника, а? Вспоминайте, пан Луговой, в ноябре разве гости к вам не заезжали?

- Который из этих двух молокососов? – прошипел Азар, разворачиваясь к дочери. – Тот, что подле Ядвиги терся?

- Я не знаю, кто вокруг матушки терся, меня там не было, - пролепетала София.

- Белобрысый нахал?

- Нет, Кароль черноволос и он давно не молокосос, - спокойно за девушку ответил пан Зарунский.

- Так этот пан Гриб был гетманом, чтоб его быстрее нечистый прибрал!

- Не надо так говорить, батюшка, он хороший, - взмолилась София, чувствуя озноб.

- Так это правда, ты с ним спуталась, с этим ничтожеством, с этим выродком!

- Забываетесь, пан Луговой! - вдруг повысил голос гость.

- Я у себя дома, что хочу, то и говорю! А ты, - Азар раздувал ноздри, как разъяренный бык, - а ты мне больше не дочь! Я отрекаюсь от тебя, слышишь, отрекаюсь! Пошла прочь, прочь! Да ты знаешь, дура, кем ты могла бы стать, как высоко подняться, наше имя в веках бы осталось. Дура, такая же, как твоя мать! Во-о-он!

Он еще что-то орал вслед, но София, не слушая, уже летела по коридору к комнате Иванки.

- Бабушка, он умирает, отец моих детей умирает! – закричала она с порога. - Ты должна помочь, поехали со мной, здесь тебе никто не рад кроме меня, а я уезжаю к нему. Собирайся. Давай, я помогу тебе собраться.

- Подожди, - остановила ее Иванка, печально улыбаясь, – я не поеду, старая ведьма нужна пока здесь.

- Но я привезу тебя назад, если ты захочешь. Только помоги Каролю, на коленях молю, - София бухнулась на пол.

- Нельзя помочь тому, кто… Неважно, поезжай одна, я здесь бессильна.

- Как? – даже слез нет, только какая-то отупляющая пустота.

- Вставай, пол студеный.

София, пошатываясь, встала.

- Дай тогда хотя бы снадобий, - опавшим голосом попросила она.

- Я соберу все, что нужно, иди складывай свои вещи.

- Отец от меня отрекся, я смогу взять лишь то, что сейчас на мне.

- Иди, складывай, что нужно. Не тревожься, выпустят со скарбом, они тебе должны.

В комнату вбежала запыхавшаяся Ядвига.

- Княгиня, дозвольте выразить вам почтение, - неожиданно приветствовала она падчерицу.

София с Иванкой переглянулись.

- Прошу, не гневайся на отца, он сам не знает, что несет. Все уладится, - ласково пропела мачеха, - Софийка, не забывай про братьев. Мирону скоро в войска ехать; лошадь, сабля, доспехи - все такое дорогое.

- Я не забуду, матушка, не тревожьтесь, - смиренно опустила голову София.

- Вот и славно, иди – благословлю здесь, а то Азар не велел выходить, тебя провожать.

Ядвига, торопливо перекрестив падчерицу, чмокнула ее в лоб.

- Ну, с Богом, княгиня Каменецкая.

Пан Зарунский сидел в открытых санях. Две пары сытых лошадей, потряхивали гривами, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, на морозном воздухе из широких конских ноздрей валил белый пар. Старик указал жестом Софии садиться подле себя на скамейку, покрытую дорогим ковром.

Никто из родни не вышел провожать отверженную, даже Иванка. Слуги, собравшись полукругом, крестили свою панночку, утирая слезы. Два холопа пристроили небольшой сундук с пожитками бывшей хозяйки в нишу позади саней. Софийка поклонилась, тоже осенила людей распятьем и уселась рядом с Зарунским, в левой руке она сжимала свою главную драгоценность - мешочек со снадобьями. Ворота с жалобным скрипом отворились, сани тронулись, увозя девушку в новую жизнь.

За стенами по ту сторону рва гарцевали два десятка хорошо вооруженных воинов. Без охраны знатный пан не ездил.

Сани набирали ход по снежному насту, София последний раз обернулась на родовой замок. Седые камни грели бока на бледном февральском солнышке. На башне, где панночка совсем недавно встречала Кароля, теперь сиротливо прижавшись друг к дружке, стояли ее братья. Василь отчаянно махал рукой, Мирон был неподвижен. «Проклинает меня, как отец», - вздохнула Софийка. Паренек, словно почувствовав этот вздох, поднял руку и перекрестил сестру. София улыбнулась, на душе стало немного теплее.

- А теперь, панна Луговая, давайте поговорим на чистоту, - прозвучал ледяной голос старика. – Я пошел на подделку метрики только ради Кароля, он сказал мне, что снасильничал вас и желает перед смертью искупить вину. Венчаться слишком поздно.

- Он не насиловал меня, - выдохнула София.

- Я это уже понял. Надеюсь, вы не ждете моего уважения?

- Нет, не жду, - глядя под ноги, ответила девушка.

- Вам несказанно повезло, вместо позора в глухом монастыре стать уважаемой вдовой-княгиней. Надеюсь, вы останетесь благодарной своему якобы мужу и выполните его последние просьбы? – Зарунский испытывающе посмотрел на спутницу.

- Конечно, я все сделаю.

Старик довольно хмыкнул.

«Уже хоронит, каркает как воронье, а мы еще поборемся, я буду бороться!»

- А кто вы такой? Кем вы доводитесь Каролю? – этот грубоватый вопрос все же надо было задать с самого начала, до того, как садиться в сани и ехать в неизвестность. София поплотнее закуталась в меховой плащ.

- Я - друг семьи, - невозмутимо ответил старик, высокомерно вздергивая подбородок.

- Но Кароль говорил, что он один… что у него никого нет.

- Я надеюсь, теперь он поймет, что это не так, - или Софийке показалось, или в глазах пана Зарунского на миг промелькнула тоска. Но горделивый пан быстро взял себя в руки и, нарочито зевнув, отвернулся, разглядывая мелькающие вдоль саней сонные вязы.

«Старый ворон все время на что-то "надеется", вот только не на счастливый конец для Кароля».

- А отца Вознесенской церкви Иоанна вы не…, - София запнулась.

- Я не убиваю попов, - усмехнулся пан Зарунский. – К счастью для вас Бог его очень вовремя прибрал.

Где-то в отдалении раздался глухой вой. Софийка вздрогнула, она слишком хорошо знала, что последует дальше.

- Будьте осторожны, болотники вышли на охоту, - предупредила она.

- Волки? Мы не деревенские мужики, чего нам бояться.

Ответом стал еще один вой совсем рядом…

Ратники Зарунского шли впереди, освещая факелами узкое сырое подземелье. Там наверху вокруг Красного замка кипел бой, люди Игнаца II тщетно пытались выполнить приказ и доставить мятежника в столицу. Воины Каменецкого стойко держали осаду, отбивая атаку за атакой. Софии казалось, что она слышит сквозь толщу земли крики сражающихся и лязг оружия. Наконец пламя выхватило из темноты крепкую дверь, створ был приоткрыт, как будто гостей ждали с минуты на минуту.