Вот и сейчас она, взгрустнув, отослала старую няньку и начала ползать по мягкому ковру вместе с двойняшками. Но в дверь заглянул любопытный Юлек, а потом с извиняющейся улыбкой проскользнула и Юстина.

- Я бы тоже хотела еще и дочек, - вздохнула названная сестрица, - я так хочу снова замуж, и чтобы муж был не очень старым, и не урод, ну и не бедный. В бедности плохо, да и свой угол хотелось бы иметь. Вы вот, княгиня, хорошо ко мне относитесь, а все ж в приживалках тоскливо.

- Да разве я вас, сестрица, чем попрекаю. Наоборот, славно, что вы у нас поселились, - София приобняла Юлека.

- Это так, да только замуж уж очень хочется. А разве, княгиня, вам не хочется снова замуж? У вас и приданое вон какое, женихи, что трутни на мед должны лететь.

- Нет, я больше замуж не хочу, - потупила взгляд София.

- Отчего же? Без мужских ласк женщина вянет, - в глазах у Юстины загорелся озорной огонек.

- Обойдусь и без ласк, - покраснела неискушенная Софийка.

- Наверное, Кароль плохо тебя ласкал, эти вояки такие грубые и приобнять толком не могут, - Юстина доверительно склонилась к Софии, незаметно переходя на ты. – А это очень даже приятно бывает.

- Кароль все умел, - кинулась защищать покойного мужа хозяйка и тут же вконец засмущалась, - просто я другого возле себя пока не могу представить.

- Ох, а я после того, что муж нам с сыном сотворил, про него и вспоминать не хочу. Этот святоша должно в раю, все грехи нашим добром искупил, сидит там на облачке и ухом не ведет, какие унижения мы приняли, - лицо Юстины стало жестким, губы нервно сжались. – Разве можно было так с единственным сыном поступить?!

- Ах, сестрица, ты такая хорошенькая, обязательно выйдешь еще замуж за достойного человека, и он примет твоего сына как родного.

- Без приданого? – Юстина покачала головой. – Нет, быть мне вдовой.

- Я выделю тебе приданое, а среди моих шляхтичей есть весьма почтенные вдовцы, - поддалась порыву жалости София.

- Вы с ума сошли! – взорвался негодованием Любош. – Какое приданое? У нас такие расходы, может вы, госпожа, позабыли?

- Но… - попыталась вклиниться в причитания София.

- Я знал, что здесь нечисто, так внезапно появилась, а теперь понятно – ее Дорота подослала, выдоить из нас приданое. Глядите, завтра подтянутся и другие сестрицы.

- Но она не просила, я сама предложила.

- Да, конечно, не просила, так только: намекнула, всплакнула, вздохнула, пожаловалась. Затаилась, как паучиха, изучила вас, поняла, что вы с покойным господином одного поля ягоды, и давай добро выуживать. Они так с паном Каролем всегда поступали, все на жалость ему давили: «Дай, да дай». Я думал, хоть вы, хозяйка разумная, сразу раскусите эту пройдоху. Откажите ей, скажите, что погорячились, средств нет.

- Я не могу, я уже дала слово, - растерялась от такой пламенной речи София. – И Юлека жалко, славный карапуз, чем он виноват? Давай дом в Ивлице отдадим, я там все равно жить не буду, только расход лишний.

- Еще чего. Вы же были там по осени. Не дом, а целый дворец, княгине жить. Не отдам, и не просите, - Любош надменно скрестил руки на груди.

- Но я приказываю! - топнула ножкой София.

- Мне покойный господин велел вас защищать и добро ваше беречь, я ему клятву дал. Дворец за семьей Каменецких останется.

«Ну, что ты будешь делать с этим противным Любошем? Как его умаслить?»

- Ну, может луга за Ивлицей отдать, - протянула она.

- Этого еще не хватало. Послушайте разумного совета, она лицом не дурна, давайте скорее подыщем ей шляхтича, что согласится и без приданого ее взять. Самый лучший способ скинуть эту обузу.

- Да разве такое бывает, чтобы шляхтич без приданого согласился жениться? - развела руками София.

- Да разве вы не княгиня? – хмыкнул Любош.

- Это случайность, - зарделась юная хозяйка. – А все же дом в Ивлице следует отдать.

- Ну, отчего хозяин не влюбился в разумную, бережливую девицу, умеющую считать и складывать деньги, а не сорить ими.

- Забываешься! – грозно повысила голос София.

- Доброй ночи, госпожа, - Любош вышел с жестокой обидой на лице.

«Ишь, обиделся, да это мне обижаться нужно!»

Лежа в мягкой кровати, Софийка никак не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок. Уже давно замок погрузился в тишину, Боженка допела все колыбельные песни и оставила девчонок сладко дремать у изголовья матушкиного ложа, в коридорах затихли шаги слуг, а Софии все не спалось. Она с завистью поглядывала на посапывающих дочек.

«Может Любош прав, и я расточительна. А ведь дома меня хвалили за разумность, но там всегда не хватало средств, надо было выкраивать, а здесь такие возможности, и я потеряла осторожность. Что если затея с мельницей не удастся, и крестьяне не повезут туда зерно, а будут молоть по старинке, а деньги уже потрачены? А если лошадки не приживутся да плодиться не станут? Мне оставили большое наследство, а я все загублю! И приданое может зря пообещала, они бы меня точно не пожалели, даже на порог не пустили бы». Стало тревожно. София встала и начала расхаживать по комнате. «И не с кем посоветоваться, была бы здесь Иванка. Но ведь Господь велел руку помощи ближнему протягивать, как сестрице не помочь, родная мать отреклась, видать сердце у нее каменное. Я со своими девчонками так никогда бы не поступила!» София села у колыбелей. Надзейка разметала ручки и ножки, сбросив легкое одеяльце, Людмилка наоборот сжалась в уютный комочек, уткнувшись носиком в подушку. Они такие разные и такие родные.

София, задув свечу, опять легла в постель. «Господи, не дай совершить ошибку!» Веки начали тяжелеть, вот и долгожданный сон…

Дикий, казалось, нечеловеческий крик разрезал тишину. Кричала женщина, совсем рядом. София резко вскочила, кидаясь к колыбелям. По комнате затравленным диким зверем металась с горящей свечой в руках Юстина, выкрикивая бессвязные бормотания.

- Сестрица, что с тобой?! – окликнула ее хозяйка.

Юстина бросилась в другой угол с истеричным смехом. «Да она с ума сошла!»

– Эй, кто-нибудь, сюда! – закричала уже София. – Отдай свечу, подожжешь полог.

Она попыталась задуть пляшущее пламя, но бьющаяся в припадке женщина увернулась, не подпуская к себе.

- Я не виновата, я не виновата! Меня заставили, это все матушка. Не отдавай меня ему, он заберет меня в ад! – при свете трепещущей свечи взгляд был совсем безумным.

В комнату ворвались с оголенными саблями Юрась и еще один парень из охраны, за ними протиснулась заспанная Северинка, последним прибежал в ночной рубахе Любош с канделябром свечей. В комнате сразу стало светло и шумно.

- Отойдите от нее, госпожа, - Юрась, мгновенно задув свечу Юстины, встал между ней и Софией.

- Не отдавай меня ему, прошу тебя, сестрица, умоляю! - Юстина повалилась на колени, пытаясь через Юрася дотянуться до подола Софийки, ее полные ужаса глаза смотрели куда-то на пестрый гобелен, тот самый с райскими цветами и птичками, доставшийся от прежней хозяйки. Вид у Юстины был такой, словно за полотнищем притаился сам нечистый.

- Рассказывай, или отдадим! – резко крикнул обезумевшей женщине Любош. Для Софии это было полной неожиданностью, она ни разу не слышала, чтобы пан управляющий поднимал голос до крика.

- Это матушка все, она велела погубить княгиню и деток. Она сказала – грех невелик, мол, баба эта на нашем месте сидит, а потом отмолим, вклад в монастыри внесем, свечей до потолка закажем. Все отмолим!

София с ужасом смотрела на беснующуюся женщину.

- Я должна была просто бросить на кровать зажженную свечу, и все… Просто случайность. Да вы бы в рай попали, души невинные… Ты мне шляхтича в мужья обещала, а я князя хочу, да я краше тебя. Коломан ко мне бы посватался, я бы королевой стала, а всего-то свечу уронить, да она сама бы из рук выпала! Но я же не сделала этого, не сделала, не отдавайте меня ему, прошу вас!