Заполняемая анкета своей кондовостью не отличалась от оформления кабинета и подтвердила мои ожидания. Девичья фамилия матери, место рождения отца, происхождение, то есть на полном серьезе нужно было указать, из какого сословия я, из какого мои родители. Родители в этом плане подкачали. Если я был сыном инженера, то есть из трудовой интеллигенции, то батюшка мой из семьи крестьян, мама из рабочих. Даже неловко немного (шутка). А потом пошли вопросы анкеты про моё участие в войне, за красных я али за белых, не был ли под оккупацией, не были ли мои родные под оккупацией. А за границей никто из родных не проживает? А ссыте вы как, стоя или сидя?! Задолбали!!! Выдохнул, растер ладони — дальше заполняю. Людей тоже можно понять: они кадры к должности определяют, а у меня двоюродная тетка в Австралии живет, скажем. Но мы про неё не скажем, перетопчутся. Если сравнивать анкету с вспомненным собеседованием в каком-то холдинге (честно признаться — не понял, что это за зверь такой холдинг), то вообще детсадовское задание у меня сейчас. Просто тупое, но иначе другое, чем в том будущем, без извращенной изюминки. А вот для тех анкет, что будут составлять девочки после кадровых факультетов гуманитарных университетов, для тех анкет эпитетов не хватит. Это я вам как специалист по несостоявшемуся будущему говорю.
Справился с анкетой, не знаю, за сколько минут, не догадался засечь. С другой стороны, всё равно временной норматив не огласили, может его и нет. И вообще, у них может не балльная система работать, а бинарная «сдал — не сдал». Мне другое интересно, кто мои ответы будет проверять и как у них получится определить, где правда, а где я соврал. Или тут всё на веру? Мол помечайте в личном деле: «Фролов честный, добросовестный человек, грамотный специалист и верный ленинец, он нам сам так сказал!»
Да и хрен с ним, мне как-то плевать, насколько я подхожу для этой работы. Еду в автобусе и думаю, так ли много плюсов в этом карьерном повышении. Вместо шестичасового рабочего дня теперь полный рабочий плюс ненормированный график. Считай, неоплачиваемые переработки минус выходные. Лепить штиблеты или чинить машинки ради дополнительного заработка теперь по статусу не полагается, начальство такой фигней не занимается. Зарплата чуть повыше, но только при условии, что премии лишать не будут, а лишать будут — сто процентов. Ах да, еще и рационализаторство оплачивать мне никто не станет во избежание обвинений в злоупотреблении служебным положением. Что позволено быку, не позволено Юпитеру, такой вот выверт советской морали. Из плюсов только квартира, если мне её дадут. Ага, а Ленка тут же начнет штурмовать мой холостяцкий статус. Это она могла терпеть неформальные отношения с раздолбаем из общаги. А солидный мужчина с квартирой и должностью в её лоно может погружаться только при наличии грамотно оформленного разрешения — штампа о регистрации брака в паспорте. Сгущаю? Время покажет.
Вышел на конечной, постоял, сжевал горячий пирожок с повидлом, а потом махнул рукой и купил еще парочку! С детства дурная привычка — есть пирожки прямо на ходу, пока горячие. Не ради экономии времени, просто так вкуснее и дорога короче. Это как с другом трепаться в пути, идете и смеётесь, глядь — а уже пришли. Шел я в административный корпус докладываться Шафоросту об итогах поездки.
— А, Фролов, пришел уже!
— Ну да, Николай Николаевич. Сам же сказал вчера — как вернусь, сразу доложить. Докладываю — вернулся.
— Ну-ну. Про тебя уже по телефону доложили. Звонил Мацнев, это зам Коротеева, смеялся. Спрашивал, твой Фролов такой тупой или сильно хитрый? Заявление, мол, написал так, словно одолжение сделал.
— Так и есть. Пошел навстречу руководству, решил помочь с решением кадровой проблемы всем вам.
— Ага, и попросил немного, да. Правильно ты всё сделал, Фролов, не забыл мою науку. Только не говори никому, что это я тебя научил.
— Я никому. А кто прознает, сразу лезвием по горлу, и в колодец.
— Хорош острить. С понедельника приступай к работе. Послезавтра снова скатаешься в Отделение, за приказ о назначении распишешься, за работу с гос. тайной.
— Да уж, тайна — это да. Тем более с доплатой.
— Насчет доплаты ты не раскатывай губу. Кто тебе вообще про неё рассказывал?
— В смысле «не раскатывай»? Нет доплаты, нет тайны.
— Ты понимаешь, какая штука, наш технолог получает эту доплату, она с документами работает.
— Что значит, эту?
— Эту. Ту, которая заму положена.
— Ну тогда пусть она и пропуском секретных поездов занимается. Я сейчас прямо представил себе: вы в отпуске, а я телеграмму к исполнению не принимаю, потому что в мои обязанности это не входит. А она скачет и руками машет.
— Как не входит! Как раз входит в твои обязанности тайна и спец-поезда.
— Тогда и надбавка мне положена.
— Вот ты хохол!
— От хохла слышу.
— Так я и не скрывал, у меня фамилия как бы подсказывает.
— Николай Николаевич, я за любые махинации в интересах работы, но при одном условии — не за мой счет.
— Мы так не сработаемся.
— Звоните начальству, докладывайте, какого вам мутного кадра подсунули. Бесплатно работать гад не хочет.
— Всё, Петр, хорош. Считай, этот вопрос мы закрыли.
— Положительно?
— Положительно.
— Квартиру мне из кого трясти?
— Подскажу. Поедешь за приказом, заодно и свой вопрос обговоришь. Я знаю, есть тут свободная квартира в фонде НОДа. Иди уже домой, устал я от тебя.
— Ну тогда счастливо оставаться!
Я чего по поводу надбавки вспылил — вспомнил одну историю из второй памяти: заведующая одной железнодорожной библиотеки получала надбавку за секретность, дополнительный отпуск за ненормированный рабочий день и еще одну за безопасность движения и последнюю за безаварийную работу. А также премию за перевыполнение качественных показателей. Героическая библиотекарша была родственницей большого начальника. Вероятно, наша дама из техотдела тоже чья-то родственница. Прямо большая деревня, а не Сортировка — все чьи-то родственники, только я сам по себе как дядя Федор из Простоквашино. Свой собственный.
Десять месяцев прошло с того момента как я пришел по распределению на станцию, не скажу про быструю карьеру, моя история укладывается в норму. Не знаю, сколько дежурным отработал Валерка Старцев до того, как его приподняли, но не думаю, что сильно больше. Четыре дня до выхода на новую должность, при этом подбивать бабки, закрывать гештальты, прятать концы в воду не надо — такая специфика у сменной работы. Тем более, что я никуда не ухожу. Если что всплывет типа отсутствия подписи в какой-нибудь книге предсмертного инструктажа, то я рядом, распишусь. И даже неинтересно, как будет распространяться по станции слух про меня, вернее про моё назначение. Шафорост пусть сам дозирует информацию, а мне делиться не с кем и незачем.
Хотя, о чем я! На станции действует Инна Васильевна — секретарь начальника, которая пережила уже не одного шефа, и менять своё рабочее место не собирается — вот кто отвечает за распространение любых слухов на Сортировке. А что ей известно? Да плевать. Рано или поздно правда всплывёт как подводный атомный ракетоносец и шарахнет по моим коллегам. Ха, Юра Попов этот момент прочувствовал заранее, сильно умный человек, только умом своим не пользуется в полную силу, ленится.
В конце января был один случай очень неприятный, о котором хотел бы забыть. Возможно, он и стал причиной того разговора с Поповым. И забыл историю практически, но в голове эту ситуацию держать теперь буду. Смежница, дежурный механик СЦБ, то есть ответственная за системы управления движением поездов, в ночную смену принесла водку и закуску дабы проставиться за отпуск. Изрядно так оказалось что водки, что закуски. Есть такая порочная традиция на Сортировке: в целях экономии личного времени все проставы по поводу отпусков, дней рождения и прочих праздников осуществляются прямо на рабочем месте во время смены. Конкретно в тот раз мероприятие пошло куда-то не туда, народ на нашем третьем этаже поста развезло не по-детски, так сильно, что в живых остались двое. Я и всё та же Ира Бузунова, которая маневровый диспетчер. Она бегала и работала за своих подчиненных операторов техконторы, а я за двух дежурных по станции и своего оператора. Смену кое-как вытянули, никто ничего не заметил из поездных диспетчеров в Отделении и нашего руководства станции, а составители, машинисты и горочные работники вопросов не задавали. Ночь прошла, а осадочек остался. Лично у меня. Есть сильное желание прекратить эту традицию.