— А всё равно, я считаю: почет им и уважение.

— Во загнули туляки! Интересные вы гости. То про листы комплектации задвигаете, то про сиськи. Не соскучишься.

Присланные специалисты наконец вторглись в кабинет и внесли диссонанс в это царство респектабельности и всего того, ради чего был разрушен старый мир. Были они слегка суетливы, словно за плечами у каждого куча задач. А еще их костюмы, их сильно не новые и не импортные костюмы не вписывались в интерьер кабинета коммерческого директора. Вот явно люди не в коммерческой дирекции работают. Бумажки какие-то, разговоры про непонятное… директор изо всех сил старался не показать, как он ко всему этому относится, а представитель покупателя плавал во всем этом как рыба в воде, можно даже сказать, как щука в пруду.

Что-то он себе понял, куда-то кого-то послал, технари про большое начальство даже забыли на время, убегали, возвращались… Закончилось всё вердиктом этого, который красиво про сиськи вещал:

— Во всём документально разобрались, вопросов нет. Можно переходить к натурному осмотру.

— Это уже не моя епархия, предлагаю тебе, Пётр, брать наших спецов и идти на осмотр, а мы тебя тут подождем.

— Нет, я тоже пойду погляжу. Вдруг какая помощь потребуется — возразил Владимир, решивший не оставлять Фролова один на один с целым заводом. Прикопают где неудобного эксперта, а потом скажут, что не было. Или закроют под предлогом нарушения военной тайны.

Процесс технической приёмки был весьма нудным и скучным. Петру выдали рукавицы, чтоб он мог лазить по вагонам, а он и рад. То залезал на кузов и что-то высматривал внутри, то заглядывал в такие места, куда председатель колхоза быку посмотреть бы постеснялся. А иногда и вообще подлезал под вагоны и что-то там высматривал, сверяясь с листами комплектации.

Вот в один из таких моментов всё и случилось. В тот момент, когда Фролов находился между рельс, сверяя цифры на каком-то узле, состав пришел в движение и медленно начал ехать прямо по нему. То есть, стоящим рядом поначалу показалось, что по нему. А потом Владимир осознал, что его товарищ уже лежит на шпалах и крутит головой, не поднимая её, как стрелок на поле боя. Он подскочил к рельсам максимально близко и закричал: «Руку давай!» Фролов скривился, скомандовал «Отойди подальше!» и замер, уперев руки в шпалу, словно собрался отжиматься. Когда над ним прокатилась одна тележка, потом вторая, едва не задев спину, Пётр каким-то тараканьим движением выпрыгнул из-под вагона. Сразу же перекатился подальше, а потом встал невредимый, только бледный. Сильно бледный.

— Вы же сказали, что группа без локомотива, закреплена и осигналена. В чём дело? — От голоса Фролова воздух остыл еще на десяток градусов. Владимир сам не понял, как в его руке оказался пистолет, он приготовился класть всех, причастных к нападению.

— Я не знаю, как получилось. Мы сейчас выясним. Видимо, составитель ошибочно не с того пути взял вагоны.

— И как будете расплачиваться за ошибки? Кого расстреливать за покушение?

— Мы разберемся сейчас. — В это время к группе людей, стоящих среди вагонов, уже бежали новые участники шоу.

— Коллеги, временно отложите осмотр вагонов! У нас там напутали, вашу группу потащили! Главное, с вагонов слезайте! — Шибко деловой дядька с хорошо поставленным голосом и в чистенькой зимней спецовке с логотипом завода отдавал команды так, словно он Кутузов под Полтавой. То есть важно и не ко времени.

— Спасибо, что предупредили. Вот прямо спасли. Мужик, ты кто? Может, тебе ногу прострелить? — Похоже, что Фролов уже отошел и теперь искал, на ком бы отыграться.

— Я начальник железнодорожного дивизиона. А вы кто?

— А то ты не знаешь. Сам догадался или приказали?

— Вы о чем? Я ничего не знаю! — От Кутузова уже ничего не осталось, он превратился в типичного шведа под всё той же Полтавой.

— Возвращайте вагоны, мы еще не всё осмотрели. Запирайте стрелки в охранное положение, я продолжу осмотр.

— У нас они без замков. Не предусмотрено.

— Значит, зашивайте костылями. Чтоб тебя не пристегивать к рельсам.

Владимир, наблюдающий этот театр абсурда решил, что или у его подопечного стальные яйца, или вправду в железнодорожном цеху Чермета подобрались сплошь отмороженные. А может, все железнодорожники такие. Их вагонами переезжают, а они тут же обратно лезут. Он бы так не смог. То есть, смог бы, но после стакана. В его работе технология такая — после каждой стрелки предусмотрена психологическая разгрузка, когда вся тяжесть момента переносится с нервной системы на печень.

Так или иначе, но осмотр вагонов был доведен до логического завершения сильно после обеда. Можно сказать, к концу рабочего дня. Фролов составил акт о несоответствии, хоть и небольшой, который туляки вдвоём вручили коммерческому директору.

— И что делать теперь? Вы вообще откуда узнали про эту историю?

— Про какую?

— Про ту, когда у соседей вагоны переобули. Не в курсе? — Разочарованно протянул директор. Небось, сам уже пожалел, что поднял тему. Но съезжать не стал.

— Не в курсе. Что за история?

— На Нижнетагильском металлургическом комбинате недавно было: вывели на сеть МПС вагоны их парка, а у них вместо родных тележек под вагонами оказался какой-то древний мусор ржавый. Говорят, случайно.

— Я даже знаю, как так вышло — вставил Фролов. — Вагоны упали на заводе, там их подняли, поставили на временные запасные тележки, а потом на них же и выпихнули с завода по недосмотру. Не наш случай.

— В смысле?

— В смысле, у вас на пяти вагонах целенаправленно поставили собранные на старогодных осях колесные пары. А это запрещено ГОСТом. Так что переобувайте. Или вы готовы по цене отойти?

— Мы так не договаривались!

— Переобувайте тогда. А мы еще раз проверим, да, Владимир?

— Обязательно проверим. А на следующую приёмку опять мы поедем. Как старые приятели, ага.

— Тогда давайте так, вы завтра отдыхайте, на полигон к нашим друзьям скатайтесь по свежему снежку. А мы за это время всё устраним. А сейчас предлагаю пообедать. Лучше поздно, чем никогда, сейчас за вами машинка подъедет.

— Про «никогда» это вы мощно задвинули. Я тоже считаю, что обедать «никогда» слишком грустно — резюмировал Фролов.

Уже в машине Владимир высказался о происшествии без купюр и политесов. Благо, Игорь ехал в соседней машине, а гостей вез водитель «в одно лицо», так сказать без помощника машиниста.

— Сегодня, Петро, ты одной рюмкой не отделаешься, это надо лечить конкретно.

— Да ладно, шампанского закажу, выжру в одну харю, отпустит. Небось, не впервой.

— Я гляжу, у железнодорожников хлеб тоже не сильно сладкий.

— Ага, труд всегда такой, с горчинкой.

— Нет уж, труд труду рознь. Мне легче в разборку влезть, чем как ты по вагонам ползать.

— Кто на что учился, Володь.

— А раз такой разговор зашел, скажи мне, ты где стрелять учился? Только про школу и армию не надо. И про секцию тоже. У нас стрелковых секций такого направления нет.

— Не поверишь. Только на свет появился, а уже с талантом к стрельбе. Особо и не тренируюсь, само как-то выходит.

— Но не особо, значит, тренируешься?

— А то как же! Навыки имеют склонность к утрачиванию.

— Завтра покажешь, чего достиг? На полигон поедем, обещают неограниченный запас патронов предоставить любого калибра. Из армейских, конечно.

— То есть люгеровскими разжиться не получится? Жалко, а то у меня подгон от вашего безопасника кончается. Скоро тренироваться нечем будет.

— А ты где занимаешься?

— У меня «Нива», еду до какого-нибудь оврага, расставляю жестянки из-под томатной пасты или солидола и хреначу.

— Тоже нормальный вариант. Тем более, у тебя ствол законный, можно милиции не опасаться. А вообще, что хотел сказать — нормально себя поставил. И в целом, нормально отработал. Люди зауважали. О бригаде судят не только по старшему, но и по бойцам. Чермет в нашем лице, так сказать, заявил о себе конкретно в этом их железнодорожном дивизионе. А сам знаешь, мы не последний раз у них вагоны закупаем. На перспективу попроще будет тереть за поставки.