Народ расхохотался и проголосовал за поправку. Атар и Таррисань призадумались: теория пассионарности считалась тем знанием, которое сообщалось лишь Высокородным и Великим Мастерам. А мужик откуда-то узнал и правильно использовал теорию.
Другие законы также прошли гладко. В основном против был один Хирристрин. Но по поводу закона о Сенате против были несколько других граждан. А Хирристрин, наоборот, был за. Некоторую дискуссию вызвал лишь закон о менталистах. Более тысячи граждан выдвинули оратора.
— Державный народ! Отцы-сенаторы! Царь! Мы против, чтобы эти духовные спруты по каждому поводу лезли нам в головы и читали наши мысли. Вот если народ, который контролирует действия суда, постановит, что менталист необходим, тогда всё нормально. Даже если у гражданина прочтут что-то нежелательное для него, он это заслужил. Итак, поправка: "По решению трёх четвертей присутствующих на суде граждан разрешается использование менталиста".
Здесь выступил царь Атар, автор закона.
— Я считаю, что эта поправка искажает смысл закона и отвожу её. Граждане попали под власть полузнания и искаженных представлений. Менталисту очень трудно прочитать ваши мысли, даже если вы думаете столь примитивно, что всё проговаривается внутри вас словами. Нужно приспосабливаться к человеку как минимум неделю, днём и ночью находясь рядом с ним и напрягая все духовные силы. Такое иногда приходится делать при допросе упорных преступников, но на суде, конечно же, времени на это нет. Если вы на столь варварском уровне, что шевелите губами при думах, не умея даже произносить слова иначе, как языком, тут не только менталист, а любой, обладающий умением читать по губам, всё узнает. Но если вы мыслите как люди, вперемежку словами, образами и абстрактными структурами, то никакой опасности чтения мыслей вообще нет. Даже если вы, как художники, мыслите лишь образами, достаточно лишь закрыть глаза, чтобы самый сильный монах не смог увидеть их. Так что не поддавайтесь глупым страхам.
После такого объяснения закон также прошёл почти единогласно. Несколько самых твердолобых граждан отошли на "Нет", зато Хирристрин гордо прошествовал на "Да".
Закон о трибунах был дважды встречен хохотом, первый раз, когда заговорили о трибуне воров, а второй: когда была оглашена поправка царя о трибуне женщин. Но первая поправка возражений и недоумения не вызывала: как ни странно, все её восприняли положительно, даже Хирристрин, пробурчавший: "Всё логично. Государство воров и мафии". Кто-то из соседей, толкнув его, ответил: "Государство воров и мафии — это прогнившая империя. А здесь государство, использующее даже воров и мафию на благо народа". А вот вторая вызвала недоуменный ропот. И царь решился на ещё одно нарушение обычаев.
— На самом деле поправку сформулировала царица Арлисса. Я, если претор и народ не возражают, попрошу её выступить и аргументировать.
Претор и народ в ожидании необычного выступления дружно согласились. И впервые в истории старкских государств женщина вышла на трибунал как автор законопроекта, а не как отвечающая на вопрос или как заместительница властителя. Даже знаменитое выступление Толтиссы перед народным собранием Линьи с юридической точки зрения было речью заместительницы отсутствующего монарха.
"Державный народ! Отцы-сенаторы! Мой муж и властелин! Я благодарна вам за разрешение выступить в поддержку предложения о трибуне женщин. Как уже не раз говорилось на собрании, мы не во внутренних областях Империи, хотя остаёмся её частью. И положение женщин здесь принципиально другое".
"Во время войн мы, женщины, поднимали хозяйство, руководили стройками и владениями. Да, такое принято и в Империи. Но там это происходит редко, и рядом всегда есть родственники, друзья, опекуны. А здесь нужно решать самим. Решать и нести ответственность за свои решения — главный признак гражданина. А уже второй: стоять в военном строю".
"Правильно, что даже здесь женщины не стали в военный строй. У них другое предназначение, чем у мужчин, и смешивать эти два предназначения — извращение. Поэтому закономерно, что по-прежнему в Народном Собрании, Сенате и магистратами будут мужчины, как несущие полное бремя гражданина. Но возрастающие обязанности требуют и возрастающих прав. Мы готовы, мужчины, защищать вашу спину в жизни и вашу уверенность в себе и своей семье на войне. Мы, женщины, надеюсь, показали себя достойными вас, героев. Ваши возгласы и аплодисменты показывают, что это действительно так. Поэтому дайте нам возможность не только прибегать к вашей защите, но и самим защищать себя, поскольку не всегда мужчина способен правильно понять женщину. Но прерогативы трибуна не ограничиваются заступничеством лишь за тех, кто находится в его краю. Он имеет право ходатайствовать за любого гражданина и негражданина. А женщины более склонны в обычной ситуации к гуманности, и мы будем защищать и мужчин тоже. Более того, порою мужчины по слабости своей могут попустить тогда, когда нужно решить со всей строгостью. Здесь трибун женщин не имеет права ходатайствовать, но она может использовать право ораторства и интеррогации, чтобы попытаться показать, что ваша снисходительность преступна. Так что решайте, граждане".
И собрание проголосовало за. Конечно же, несколько сотен самых твердолобых были против. Но Хирристрин и на сей раз был "за".
А затем твердолобые собрались отдельно, привлекли ещё граждан и выдвинули оратора.
— Большинство из нас были против или сомневались в предложении царицы Арлиссы. Но теперь, когда оно всё-таки прошло, мы сомневаемся в другом. Первым трибуном женщин должна быть матрона полностью безупречная и мудрая. Графиня Таррисань безупречным поведением, как мы знаем, в Империи не отличалась. У нас есть чистая, умная и в других отношениях совершенная полноправная гражданка: наша царица. Поскольку она не имеет никаких особых прав и ограничений, как гетеры или художницы, она может быть трибуном. Мы выдвигаем её.
На этом первый день собрания закончился. Так как до выборов руки не дошли, народ постановил собраться и назавтра тоже, а пока что разошёлся пировать.
В день, когда в Лиговайе состоялось Народное Собрание, в Кунатал из Ломканрая пришли войска от Императора Правоверных. Эш-шаркун прислал, как и обещал, половину своего войска, тщательно отобрав самых негодных воинов и военачальников. Но теперь войско Первосвященника, наконец-то, было сформировано и на следующее утро выступало в поход против "Лжепророка".
Уч-Чаниль Агаши шел в строю как рядовой воин. Всё происходящее навевало дурные предчувствия. Армия Правоверных была по качеству, обучению, снабжению и вооружению намного хуже агашской, не говоря уже о старкской. С воинами занимались очень мало. Командиры в основном думали о том, как бы выманить денежки у воинов либо при их помощи у кого-то другого. Беглец предвидел, что ему придётся бежать в третий раз, если, конечно же, он выживет в предстоящей битве. Но до сих пор все его бегства приводили лишь к потерям и к понижению статуса. А пока дешёвые кожаные сапоги бывшего аристократа и элитного гвардейца, а затем несостоявшегося джигита, взметали пыль большой караванной тропы к Великим озёрам.
Митич под предлогом, что необходимо подтвердить права на королевский титул у императора, отправился в Ломканрай. С него взяли обещание: если император разрешит, королевич со своими друзьями догонит армию и примет командование над своей тысячей, в которую "повезло попасть" Уч-Чанилю. На самом деле Митич был уверен, что армия Первосвященника потерпит позорное поражение. Он знал способности своего отца и выучку воинов Киски. А теперь силы увеличились, и лжепророк воинов вдохновляет. Вот если Йолур займет Кунатал, он подтвердит претензии на дар настоящего пророка. Но даже тогда останется сомнение: а не кара ли это Божья за очевидные грехи столицы и иерархов нашей веры?