- Да, надо выпить за здоровье хозяюшек, - Кароль поднялся. - Пойду, велю Юрасю, принести нашего вина.

Он неспеша вышел из-за стола и пошел к выходу. За спиной Ярек завел песню о королевских винах и наливках.

Внутри у гетмана все бушевало: «Сидят здесь в тепле, зад не могут поднять, палец о палец не ударили, а в меня плюют. Выродок я для них, отец мой для них недостойный, да я благородней человека не видел».

- Юрась! – раздраженно крикнул он, выйдя на двор.

Воин вывернул откуда-то с боку.

- Слушай, Юраська, - понизил Кароль голос, - разведай мне, не живет ли здесь молодая панночка.

- Та с башни? – хитро улыбнулся парень.

- Так ты ее тоже видел? А я уж стал думать, что мне почудилось.

- Да как же почудилось, пан гетман, ежели она о вас все глаза сломала. Видать, вы ей приглянулись.

- Вот и узнай, кто такая. Дочь этого гусака или может полюбовница из холопок, чего он ее прячет?

- Так слуг, наверное, уж предупредили, навряд ли признаются, - Юрась завертел головой, - а вон крестьяне дрова в замок привезли, у них можно порасспросить, только они шибко торопятся, болотников опасаются, темнеет уже.

- Ну, так беги, покуда не уехали. Вот, дашь за труды, - Кароль достал из кошеля тонкую монетку.

Заходить назад в дом не хотелось, пан гетман уселся прямо на ступеньки и стал ждать.

- Есть, есть панночка! – подлетел к нему Юраська. – Дочь пана, Софийкой кличут.

- София?

- Крестьяне говорят - чудо как хороша, глаз не оторвать, - Юрась мечтательно улыбнулся.

- Чего ж тогда она прячется? Может умом тронутая?

- Да нет, наоборот, разумница, каких мало. Пани Ядвига к хозяйству не больно охочая, всем юная панночка заправляет, вот и дров еще по ее приказу привезли, мол, по приметам зима суровая будет. Только сейчас она сама как обычно к холопам не вышла, отец не велел.

- Не велел, - задумчиво повторил Кароль, оглядывая чистенький мощенный двор. – Чего еще баяли?

- Приданого у нее нет.

- Да то и так видно.

- Все это, - Юрась широко очертил рукой, - пану Луговому от покойной первой жены досталось, она же дочери при свидетелях отписала большое приданое. Только пан с новой женкой все растратил, вот теперь дочь и прячет. Ежели посватается какой жених, так потребует и приданое за невесту причитающееся, а уж нет ничего. Всем сказывают, дескать, она богомольная, сама в монастырь желает. Уж многим отказали.

- Так ежели она такая красавица, что ж нет соколика, чтобы и без приданого ее взял?

- Так и я об том спросил. Холопы они лучше исповедника все о хозяевах знают. Пан опасается, что жених сначала и без приданого невесту согласится взять, а потом все равно с приставами королевскими пожалует, вот от греха и остерегается. Молодых панчуков тоже надо на ножки ставить. Так вот, - Юрась шмыгнул носом. – Эх, пан гетман, нам бы такую хозяюшку! Уж такая бы женка для вас была, вот уж жалко, что вам жениться-то нельзя.

- Да, хоть и можно было бы, - Кароль зло сплюнул на брусчатку. - Мне такого тестя и с приданым, и с красавицей не надобно.

«Надо же, так старому хрычу молодого тела захотелось, что и дочь родную не пожалел. Ай, да пани Ядвига! Может и хорошо, что у меня жены никогда больше не будет?»

- Послушай, Юраська, - Кароль наклонил голову и снизил голос до тихого шепота, - там у нас, помнишь, королевский подарок - два бочонка с вином и брагой, разбавь вино посильнее брагой, чтобы позабористей стало, и принеси к столу, да побольше, чтоб упиться в стельку.

Парень покорно поклонился, но потом неожиданно кинул в студеный вечерний воздух:

- Нельзя ее обижать, грех большой, она хорошая, и так судьбой обиженная.

- Ты о чем это? – Кароль сузил глаза, окатывая воя холодком.

- Да так, - стушевался парень.

- Раз так, так и ступай!

«Хорошая она, как же. Таким-то откровенным взглядом рассматривала. Коли б была хорошею, так батьки бы приказа слушалась, а не на башне вертелась да заезжим панам глазки строила. А так выходит - бесстыдница, знает, что в монастырь дорога, вот и хочет развлечься напоследок. Так от чего ж мне не помочь, коли я сам не прочь? А что порченная окажется, об том и не узнает никто, брачной ночки-то не будет… Заодно и за «выродка» с гусаком поквитаюсь». Пан гетман убеждал себя, пытаясь унять совесть, жаль, что ее нельзя так же легко прогнать как Юрася. «Ничего, сейчас малость выпью, удали прибавится, и пойду панночку разыскивать… Если только это рыло опять на гетмана не начнет лаять, а то может еще на саблях рубиться придется, а не в постели забавляться».

Кароль тяжелой походкой побрел обратно к столу.

В зале надрывно бренчала лира, это Милош, красный от волнения, старательно извлекал визгливые звуки. Ярек с хозяйкой возле камина сосредоточенно танцевали какой-то мудреный танец. Столичный ухарь показывал движения, Ядвига охотно повторяла. Между ними царило полное взаимопонимание, на губах пани играла смущенная улыбка. За спиной у Милоша тенью стоял младший Василь, наблюдая за каждым движением музыканта. Старая Иванка, хитро прищурив правый глаз, постукивала кружкой в такт мелодии. Хозяин, сыто откинувшись назад, со стороны снисходительно взирал на все действо как на баловство. Ему подражал Мирон, стараясь не терять шляхетского достоинства, он тоже, расслаблено облокотившись о столешницу, с видимым равнодушием смотрел на танцы, но подвижные бегающие глаза выдавали в нем мальчишеское любопытство.

- Ну, что там, пан Гриб, сорока-то принесла чего? – усмехнулась тетка Иванка, завидев Кароля. От ее странного вопроса он невольно вздрогнул, но сразу же взял себя в руки и ответил с легкой ухмылкой:

- Сейчас принесет.

«Поить надо всех: и змееныша, и старуху, они самые опасные». Кароль плюхнулся за стол.

- Крестьяне там дрова привезли, - небрежно бросил он хозяину.

- Дрова? – растерянно пробубнил пан Луговой. – Ну, дрова, так дрова, - подлил он себе еще пива.

«Да, что ж вы делать будете, когда ваша панночка за молитвами уедет? А выпить-то гусак не дурак».

В зал кланяясь вошли Юрась и еще один воин, на столе оказались два огромных кувшина.

- Это от нас за постой, вино из королевского подвала, не побрезгуйте.

- Прекрасное вино, - подтвердил Ярек, подводя Ядвигу к столу.

Все расселись пробовать столичный подарок.

Уже знакомая шустрая холопка стала разливать вино, она налила всем кроме мальчишек.

- Пану Мирону что ж не наливаешь, уж взрослый шляхтич? – подмигнул мальчишке Кароль.

- Я сам не хочу, - резко вскочил Мирон, - я спать, - кинул он отцу, и не дожидаясь ответа, вылетел из залы.

- Чего это с ним? – с издевкой спросил Кароль, сделав вид, что ничего не понял.

- Такой же гусак, как и отец, - ляпнула тетка Иванка, заливаясь недобрым смехом, - то он еще не знает, что в снегу замерзнуть можно.

«Гусак? Так же, как и я, зятя обозвала. Про снег какой-то бает, словно пророчица. Может она ведьма?» Кароль отхлебнул побольше из кружки, комнату сразу повело. «О, хорошо намешали. Больше пить не надо, а то самого вынесут».

- Вот это вино, так вино! – пан Луговой щедро подливал себе рубиновую жидкость.

Не прошло и получаса, как хозяин уронил голову на стол, Иванка начала зевать, Василь с Милошем свернулись калачиками на лавке. И только Ядвига с Яреком продолжали негромкий разговор, прерывающийся хихиканьем хозяйки. Оба тоже казались изрядно хмельными. «Можно разносить».

- Эй, кто там? Сюда идите! – властно крикнул Кароль в темноту стен.

Появились два седовласых холопа и проворная служанка.

- На ночлег уводите.

Слуги подхватили пана Лугового под мышки и поволокли прочь. Служанка как тростиночку перекинула через плечо паненка.

- Я сейчас пана Василя уложу и провожу вас к ночлегу, - улыбнулась она Каролю.

«И эта ничего, но панночка лучше».

- Я сама провожу, - встала из-за стола Иванка, взяв в руки подсвечник. – Пойдемте, паны.