Чего тут только не было! Пряники простые и фигурные, песочные пирожные, меренги, а в середине каждого стола красовалось по знаменитому шоколадному торту, разрезанному на узкие кусочки, и на каждом – целый миндальный орешек, наполовину утонувший в глазури; дядьки строго следили, чтобы никто бы больше одного кусочка не брал.

…Но всё равно это было только преддверие настоящего бала. Правда, Лиза успела заговорщически подмигнуть Пете:

– Пари! Господин Ниткин, помните ли наше пари?

Феде это не понравилось – особенно если вспомнить, что должно было случиться, если Лиза проиграет; поцеловать Петю – хотя интересно, как она это собирается делать при Зине?

– Помню… – буркнул Петя. Ему, похоже, пришли в голову те же мысли, и он с некоторым испугом покосился на ничего не подозревавшую Зину.

– Я всё расскажу. Скоро! – с таинственным видом посулила Лиза; но тут оркестр грянул полонез, все три широченные двери в танцевальную залу распахнулись, и пары двинулись на блестящий натертый паркет.

Что можно говорить о бале тех дней и времён? Старые люди бы сказали: эх, и не бывало с той поры такого бала, чтоб сравнить! Вот, дескать, в наши времена случались балы так уж балы! Полонез – как река живая, конца-краю не видно! Мазурка – так стены трясутся, крыша ходуном, пол чудом не проваливается. Вальс – так закружишься, что ног под собой не чуешь, в глазах всё мелькает, пестрит от платьев; оркестр уже третий раз сменили, два прежних из сил выбились, отдыхают.

Да, сказали б старые люди, не те времена пошли, да и народ не тот, хлипкий пошёл народ!

Хорошо, что ни Фёдор, ни Петя, ни Лизавета с Зиной старыми людьми не были.

Конечно, танцевать на балу всё время только с одной девочкой являло собой пример совершенно неприличного поведения, и кадеты это прекрасно знали. Лиза бодро принялась подводить Федю с Петей к своим подругам, другие мальчишки приглашали Лизавету с Зиной; потом был танец учителей, Две Мишени протянул руку в белой перчатке Ирине Ивановне, та вскинула ладонь ему на плечо, пара закружилась, а Лизавета вдруг деловито потащила всю троицу, Зину включая, в уголок.

– Ну как, господин Ниткин? Согласны меня выслушать? Зина о нашем пари знает, между прочим.

У Феди так и вертелся на языке ехидный вопрос, а знает ли Зина о том, что её подружка должна сделать в случае проигрыша, но, само собой, он ни слова не проронил.

– Госпожа Корабельникова… может, не сейчас? – взмолился Петя.

– Отчего ж не сейчас? Когда ещё встретимся! Не-эт, слушайте, пока танцы снова не начались!

– Так разве ж такое второпях расскажешь! – застонал Ниткин. – Вам же надо подготовиться… схемы… чертежи… вокзала и платформы… кто где стоял…

– Не отпирайтесь! – строго сказала Лизавета и для верности погрозила пальчиком. – Если сможете, господин Ниткин, приходите в гости – мы с Зиной будем очень рады. Тогда и чертежи покажу. Но в двух словах – обычному человеку там скрыться негде, единственный путь – это через подвал…

– Который осмотрели вдоль и поперёк, – подхватила Зина. – И большой зал, и буфетную, и кассу. И бойлерную. И даже вокзальный, э-э-э, кабинет, э-э…

– Задумчивости?

– Там не больно-то поразмышляешь, – хихикнула Лизавета. – Я всё это прочитала. И нарисовали – мы с Зиной нарисовали. И куколок расставили. Кто куда смотрит, и как мимо них можно было прошмыгнуть.

– Как в «Гении русского сыска», – застенчиво добавила Зина.

– Кукол?.. – невольно рассмеялся Фёдор.

Петя Ниткин, однако, не засмеялся.

– Куклы? Вот это правильно! Хитро придумано!..

– Это Зина придумала, – сказала честная Лизавета. – Мы большой план начертили, кукол поставили и давай крутить и так и этак. И получалось, что…

– Что там никак не проскочить! – не выдержал Фёдор. – Про это ж во всех книгах написано!

– Написано! – Лиза сверкнула глазами. – Да только это ж давно было. Как написали тогда, так с тех пор и пишут. Повторяют просто. И никто кукол, как мы, не расставлял!

Тут можно было бы поспорить – расставляли или нет; но Петя Ниткин задумчиво кивнул:

– Да, такого никогда не делали…

– Ну вот! – приободрилась Лиза. – А мы с Зиной сделали!

– Вы это уже три раза повторили, госпожа Корабельникова. – У Пети, похоже, кончалось терпение.

– И выяснили – что есть один-единственный способ проскочить. – Лиза таинственно понизила голос. – Чтобы не попасться, этот господин должен был словно сквозь стены всё видеть. Точно знать, кто где стоит, кто куда смотрит. И рассчитать всё до секунды. Или у него должны были быть сообщники, которые бы подсказывали. Но главное – он… он словно сверху всё видел. Всё знал. Иначе бы не так сделал – кинулся бы в обход. А там всё обыскивали, и даже с ищейками!

– Надо было, чтобы он видел, где кто стоит – до дюйма, и каждый шаг рассчитывал бы, словно на арифмометре, – вставила Зина.

– Ну и что? Что это доказывает? – сердился Петя.

– Вот то и доказывает! Мы с Зиной прошагали весь путь, сколько раз, сколько перепробовали! Не пройти там обычному человеку, ни за что не пройти!

– Но ведь прошёл! – упрямился Петя.

– Значит, не простой человек прошёл! Или… вообще не человек… – ещё понизила голос Лизавета, хотя сквозь музыку её и так было едва слышно.

– Нечистая сила, значит? – фыркнул Петя, а вот Фёдору стало вдруг нехорошо. «Нечистая сила» – кто ж знает, не от врага ли рода человеческого всё то, что с ними случилось?.. Он вспомнил вдруг печальный Спас на Крови, серый, опустевший, покинутый – и захолодело вдруг сердце.

Зина быстро и молча перекрестилась, Лиза, чуть погодив, последовала примеру.

– Что вы говорите, господин Ниткин! Как же могла это быть нечистая сила, если государю жизнь спасли и всем, кто с ним был?..

– Ангел то был, – прошептала Зина. – Ангел Господень…

Петя молчал.

– Придёте в гости, покажем всё с куклами, – решительно сказала Лизавета. – У нас все подробности записаны. Ух, знали б вы, господин Ниткин, сколько раз мы это повторяли!.. Зина всё прочитала, что о той бомбе написано!.. Ну и я тоже.

– Ангел Господень мог бы бомбу просто… – Петя покрутил пальцем в воздухе. – Зачем предупреждать? А если б не поверили? Он же не в ангельском чине своём явился! И потом, зачем ангелу сообщники, сами же сказали!..

– Сообщники – это если обычный человек бы пошёл, – тихо, но твёрдо возразила Зинаида.

– Значит, ангел Господень? – с неким ехидством осведомился Петя.

– Ангел, – кивнула Лиза, и они с Зиной дружно перекрестились. – Иначе никак.

– Не может быть, – твёрдо сказал Ниткин. – Сослаться на силы Господни легче лёгкого. Вы проиграли, мадемуазель Корабельникова, – и осёкся, явно вспомнив о последствиях своего выигрыша.

– Ничего я не проиграла! – Лиза топнула ножкой. – Приходите в гости, мы всё покажем. У нас всё записано и зарисовано!..

– Да, я «Официальное описание» в библиотеке взяла, – поддержала подругу Зина. – Там всё изложено – до мельчайших подробностей. Приходите, господин Ниткин, мы вам всё покажем.

– Ну, хорошо, – как бы нехотя согласился Петя, хотя Фёдор видел, как у друга отлегло. – Придём, на этих Святках и придём. Каникулы как-никак!

– Замечательно! Прекрасно! – Лизавета аж в ладоши захлопала. – Я всё устрою! Обещаю! И мы с Зиной вам всё докажем! А теперь…

Фёдор понял – оркестр как раз сделал паузу, предстоял ещё один вальс.

– Разрешите пригласить на тур вальса, мадемуазель. – Он по всей форме щёлкнул каблуками.

– С удовольствием приму приглашение, – подмигнула Лизавета, вкладывая ладошку в руку Фёдора, обтянутую белой перчаткой.

– Федя, ты спишь? Федь, а Федь!

– Ну чего тебе, Петь? – проворчал Фёдор, с трудом отрывая голову от подушки.

– Федя, я про ангела…

– Нашёл время. – Солонов перевернулся на другой бок. Бал давно закончился, завтра все разъезжались на каникулы, на все Святки.

– Федь! Да Федя же! Нет, ты послушай – я теперь уверен, что это был человек оттуда. Только он бы смог!